«О стимулах и росте: национальная экономика бьется в унылом болоте»

«Под самый конец рабочей недели было объявлено о том, что ЦБ вносит существенное изменение в денежно-кредитную политику. Ключевая ставка Банка России снижена на 50 пунктов до уровня в 6,5 процента» Фото: duma.gov.ru

Намечено ускорить темпы развития экономики, увеличить абсолютные размеры прироста национального дохода…

Ю.В. Андропов, генсек СССР

Я НЕ АБСОЛЮТИЗИРУЮ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ САМ ПО СЕБЕ

Под самый конец рабочей недели, в пятницу, было объявлено о том, что ЦБ вносит существенное изменение в денежно-кредитную политику. Ключевая ставка Банка России снижена на 50 пунктов до уровня в 6,5%, при этом параллельно прогноз по инфляции уменьшен с 4–4,5% до 3,2–3,7%. Предыдущее заседание правления ЦБ было в сентябре, и тогда прогноз по инфляции оказался еще выше, составляя 4,2–4,7%. Все это дает основания предполагать, что данное снижение ставки будет не последним.

Интересно здесь другое: движение стало достаточно резким, рынок ожидал сокращения на 25 пунктов, как это случалось каждый раз за последние полтора года. Подобное породило заметную волну комментариев относительно избыточности и, наоборот, недостаточности размеров изменения ставки, включая даже варианты критики самого направления изменения — мол, ставку надо было повышать. При этом комментаторы исходят, понятное дело, из благородных побуждений — дескать, именно такими мерами можно добиться сколько-нибудь устойчивого роста российской экономики. Собственно говоря, именно о возможности интенсификации роста посредством государственных мер я бы и хотел порассуждать в данной заметке, но, прежде чем начать это делать, стоит, как обычно, отметить несколько рамочных суждений, коих в данном случае будет три.

Во-первых, я не абсолютизирую экономический рост сам по себе, потому что без наличия проекции его на граждан страны — динамики реальных доходов населения, дополнительно очищенных от платежей по кредитам, — он не имеет никакого смысла. Вполне можно представить ситуацию, когда в некоей стране работают корпорации, тем или иным путем извлекающие прибыль (хотя бы банально продавая на внешние рынки природные ресурсы), которая затем уходит из страны. ВВП в этом случае увеличивается, безусловно, но автохтонному населению с такого роста мало что перепадает. Если данный вариант довести до предела, то можно увидеть два различных контура: с корпорациями, гастарбайтерами и выводом капитала на одном полюсе и местным населением, которое духовно и скрепно копает картошку в огородах, — на другом. Понятно, это абстракция и игра разума, но сути дела не меняет.

Во-вторых, я против того, чтобы как-то вводить в подобные рассуждения такой параметр, как паритет покупательной способности. Он до сих пор является весьма модным в рассуждениях и, надо признать, кое в чем даже полезным для элит — та или иная нищая страна, имея низкий ВВП реальный, но более высокий по ППС, может таким образом хвастаться местному податному электорату и утверждать, что не так все плохо. Это помогает и в мировых раскладах, снижая вероятность раскачивания лодки в рамках ООН, ВТО и иных международных организаций, уменьшая шанс того, что данная интернациональная беднота начнет активно объединяться, требовать помощи, торгового благоприятствования и так далее. Подход «в попугаях я гораздо длиннее» в этом смысле пригоден не только для России, в реальности он имеет мало смысла.

Вообще говоря, вся концепция имеет уже более чем вековую историю, впервые она была описана Густавом Касселем в книге The Present Situation of the Foreign Trade в 1916 году. Иначе говоря, это порождение в принципе другой эпохи — эпохи деградирующего золотого (точнее биметаллического) стандарта. Увы, активно цепляться за такие вещи в условиях превалирующего инфляционного таргетирования (чего не было еще в 90-е, например) и плавающих курсов, параллельно страдая от невозможности выставить эквивалентные корзины товаров и услуг (и делая на это заметные допуски), есть затея весьма корявая методологически. 

В-третьих, повышение доходов населения, если не рассматривать каких-то экстремальных случаев, неразрывно связано с увеличением производительности труда. При этом под производительностью труда надо понимать не количество его в часах в календарную единицу и никак не число штук товаров и услуг, сделанных в ту самую календарную единицу, но количество денег, за которые успешно продаются те самые товары и услуги, произведенные в календарную единицу. Это, очевидно, неразрывно связано с самой системой, в которой находится данный производитель. Водитель грузовика в Уганде получает меньше своего коллеги в США, даже при условии равной квалификации, одинаковых грузовиков и, предположим, одинаковых дорог, просто потому, что в Штатах гораздо больше денег (капитала — в широком смысле этого понятия), чем в Уганде, что есть та самая круговая причинность Гуннара Мюрдаля.

«На мой взгляд, ждать каких-то прорывов от Центробанка в этом деле бессмысленно. Патриотическая пресса регулярно призывает сделать так, чтобы ЦБ принял на себя ответственность за рост» Фото: «БИЗНЕС Online»

ПРИКЛАДНОЕ ИМПЕРСТВО КАК ОНО ЕСТЬ

Вернемся к России и стимулам.

Монокультурно-рентную модель экономики России, равно как и достижение ее пределов где-то около 2013 года, я описывал уже неоднократно (к примеру, здесь), и повторяться в очередной раз не хочется. В фундаментальном смысле ситуация с ростом такая, какая она есть, и в целом заметно ее изменить без смены самой модели (где сразу вылезают вопросы «Как менять?», «На что менять?», «Что это будет стоить?» и «Какова выгода?») представляется малореальным. Однако определенные государственные меры все же способны данную картинку несколько подправить, но источники их не стоит искать в привычных местах

Так, на мой взгляд, ждать каких-то прорывов от Центробанка в этом деле бессмысленно. Патриотическая пресса регулярно призывает сделать так, чтобы ЦБ принял на себя ответственность за рост, передать контроль над ним парламенту или даже лично Владимиру Путину (как будто сейчас Неглинная не слушает Кремль), но рискну предположить, что толку с этого не будет. ЦБ варьирует ставку и норму резервирования, следит за ситуацией в банковском секторе и на рынке ликвидности, демпфирует шоки на валютном рынке, однако подобные меры относятся к уменьшающим те или иные риски, а не к подгоняющим либо стимулирующим.

Что будет при более резком снижении ставки? Да, подешевеют кредитные ресурсы, что несколько улучшит ситуацию для предприятий и их работников, но параллельно с этим пойдут вниз ставки по депозитам, что сделает менее привлекательной инвестиционную активность. Кроме того, подобное станет способствовать оттоку средств из ОФЗ, что будет давить вниз рубль, удорожая импорт (напомню, что более половины его — машины и оборудование, т. е. товары, без которых экономика страны попросту встанет) и дополнительно подгоняя инфляцию, которая и так ускорится из-за повышения доступности рублевых ресурсов. Иначе говоря, за позитивом последует и большой набор негатива — и неизвестно, что в итоге окажется сильнее, особенно если принять во внимание случайный фактор типа вероятной валютной паники, которая уже неоднократно случалась в нашей истории. Обратный процесс — повышение ставок — даст, соответственно, обратный эффект, но с таким же непредсказуемым конечным результатом. При этом надо понимать, что ЦБ развивающейся страны, что относится и к РФ, по определению действует с запозданием относительно меняющейся ситуации с мировыми финансовыми потоками, что дополнительно осложняет регулирование.

Иная ситуация у правительства: возможностей для влияния на экономику у него гораздо больше, чем у ЦБ, но здесь куда большее влияние оказывает политика, а источником повестки тут является только и исключительно Путин. И эта его повестка стоит на двух постулатах: «доллар скоро грохнется», поэтому максимально ужимаемся и накапливаем резервы, и «нацпроекты нам помогут», потому всячески их рекламируем и надеемся на них. Увы, как грохается доллар, мы видели уже неоднократно. Кстати говоря, ровно 29 лет назад, 26 октября 1990 года, указом президента СССР Михаила Горбачева был введен коммерческий курс рубля к иностранным валютам, после чего началась история рубля, являющая собой череду девальваций. Историю нацпроектов мы тоже уже рассматривали, и в целом нет оснований думать, что на сей раз все будет иначе.

Вместо этого правительство могло бы теоретически, пользуясь тройным профицитом (бюджет, торговый баланс, текущий счет), объявить о снижении налогов, что укрепило бы экономику без модификации параметров денежно-кредитной политики. Это дало бы небольшой всплеск инфляции, но в целом эффект был бы положителен, подобно тому, что существовало в нулевых годах, когда и нефть еще шла вверх, и экономика страны не была в достаточной мере перестроена под входящий поток рентных денег, т. е. оставались ресурсы для оптимизации. В реальности же мы имеем рост НДС с 18% до 20%, повышение акцизов и иные дополнительные сборы. Рискну предположить, что элитный консенсус (при, что немаловажно, молчаливой поддержке населения) заключается в том, что концентрация усилий в рамках нацпроектов окажется более продуктивной, чем отпускание ситуации на самотек. Если сделать шаг дальше, то можно увидеть ренессанс советских пятилеток, борьбу «плана» и «рынка» и прочее «3 года упорного труда и 10 тысяч лет великого счастья». Выбор сделан, результат налицо.

Неплохой в перспективе источник роста экономики я также вижу в трансформации системы расселения страны, фактически в сокращении постоянных экономических издержек на поддержание избыточной инфраструктуры там, где она не нужна, где для геополитического контроля территории можно обойтись вахтовым способом обитания. Но шансы на это невелики: и власть, и широкое экспертное сообщество в массе своей говорят об удержании населения на территории, принудительной задержке исхода людей в сторону денег и теплого климата. Прикладное имперство как оно есть, конечно, греет душу, но за него надо платить и единовременно (к примеру, строя и выделяя квартиры в рамках того самого удержания населения), и постоянно, тратя деньги на инфраструктуру.

«Да, подешевеют кредитные ресурсы, что несколько улучшит ситуацию для предприятий и их работников, но параллельно с этим пойдут вниз ставки по депозитам, что сделает менее привлекательной инвестиционную активность» Фото: «БИЗНЕС Online»

У РОССИИ ПРАКТИЧЕСКИ НЕТ ЗАМЕТНЫХ КОНКУРЕНТНЫХ ПРЕИМУЩЕСТВ

Собственно говоря, и все. Теоретически можно поговорить о росте через специальное формирование пузырей, привлечение внешнего капитала и резкий экономический всплеск с последующим его аккуратным сдуванием при минимизировании негативных экономических последствий, но для российских властей этот вариант неприменим — для них успешные прибыльные реализованные нацпроекты есть недостижимый высший пилотаж. Иных источников роста (здесь я намеренно не разделяю рост ВВП и рост доходов населения) я не вижу. Причем я даже не касаюсь вопроса отсутствующих работающих правовых институтов: недавний кейс Валерия Израйлита, который задекларировал активы в рамках амнистии (!) капитала, после чего данные были приобщены к делу в отношении него, показал это со всей ясностью.

Конечно же, подобное вступает в противоречие с привычной, въевшейся в плоть и кровь парадигмой «мы такие богатые, у нас все есть, надо только напрячься — и мы все сделаем сами, даже без всего остального мира», но это лишь миф. У России практически нет заметных конкурентных преимуществ уровня «делать дешевле КНР и/или умнее и полезней, чем Европа и США». Да, есть попытка создать их, реализовать парадигму «обогнать, не догоняя» — собственно, именно в данном направлении и работает вся экосистема вокруг АСИ, что не может не радовать, но это явно не прицел ближайшего будущего.

А на выходе национальная экономика бьется в унылом болоте: на начало 2019 года размер экономики превышал уровни 2008-го всего на 8,8%, при этом мировая экономика подросла за данный период на 31%, США (которые все никак не грохнутся) — на 16%, а Китай, который свою инвестиционную модель выбрал все еще не до конца, вырос вдвое. Такое вот ускорение, однако.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции