«Допустимо признание виновным»: как Роберт Мусин выходит на срок

«Никакой пользы для банка от заведомо невозвратной задолженности суд не усматривает»

«Без комментариев», — ответил журналистам на ходу бенефициар ПАО «Татфондбанк», экс-банкир Роберт Мусин на вопрос о своем настроении перед финалом «процесса века» в Татарстане. Банкир не выглядел бодрым, но и не внушал впечатления отчаявшегося человека — скорее в его взгляде читалась некая отрешенность. Он забежал в зал Вахитовского суда точно к назначенному часу и без вещей. А затем все слушание нервно поглядывал на часы в телефоне своего адвоката Алексея Клюкина, словно куда-то опаздывал.

Оглашение приговора экс-банкиру привлекло внимание едва ли не всех СМИ республики. Журналистов в зале оказалось так много, что уже через час от духоты одной корреспондентке стало плохо. Впрочем, осознав, что шоу будет долгим и рутинным, бо́льшая часть зрителей вскоре разбрелись по другим делам.

Вердикт по делу Мусина судья Наиль Камалетдинов разделил на 6 частей — по одной на каждый эпизод. Первый из них касался выдачи кредитов группе компаний «ДОМО» и ООО «Бытовая электроника». Согласно фабуле уголовного дела, Мусин злоупотребил своими полномочиями при выдаче аффилированным с ним компаниям необоснованных кредитов на более чем 18,5 млрд рублей (плюс проценты на 652 млн рублей) для поддержания их на плаву, что затем привело к тяжким для банка последствиям (ч. 2 ст. 201 УК РФ).

«Доказательства полностью согласуются между собой, существенных противоречий между ними не имеется. Оценив представленные доказательства, суд считает допустимым, достоверным и достаточным признание Мусина виновным в злоупотреблении своими полномочиями в коммерческой организации, повлекшей наступление тяжких последствий», — заявил судья после многочасового детального изучения всех материалов дела.

Из приговора Камалетдинова исходит, что Мусин лукавил, когда на допросах говорил, что ни он, ни сотрудники ТФБ не принимали участия в управлении ГК «ДОМО». Суд установил, что банкир отдавал указания на выдачу кредитов группе даже тогда, когда формально не был у руля банка, от чего доводы защиты признаны несостоятельными. По мнению суда, экс-банкир предвидел и допускал, что из-за его решений могут наступить неблагоприятные последствия для ТФБ в виде отзыва лицензии, но всеми силами старался оттянуть этот момент. «Никакой пользы от прогрессирующей заведомо невозвратной задолженности, фактически представляющей собой вывод капитала из кредитного учреждения, для банка суд не усматривает», — отметил Камалетдинов.

«Оглушительные» 14 лет и 9 месяцев: почему Мусину запросили полтора возможных срока

Справедливости ради суд все-таки вычеркнул из обвинения несколько кредитных договоров, которые к Мусину не имеют никакого отношения. Кроме того, из ущерба по этому эпизоду убрали порядка 600 млн рублей в виде недополученных процентов по кредитам. Впрочем, вес исключенных договоров в общем ущербе на более чем 18 млрд рублей ни на что не влияет. Данный эпизод с кредитованием ГК «ДОМО» и ООО «Бытовая электроника» суд квалифицировал по ч. 2 ст. 201 УК РФ, предполагающей максимальную санкцию в 10 лет лишения свободы, как и запрашивало гособвинение. Доводы защиты Мусина, просившей переквалификации преступления на ч. 1 ст. 172 УК РФ («Фальсификация финансовых документов учета и отчетности финансовой организации»), Камалетдинов признал несостоятельными. Слишком узкая по диспозиции статья. Да и, к слову, довольно мягкая — ее максимальная санкция предполагает только 4 года лишения свободы.

Из приговора Камалетдинова исходит, что Мусин лукавил, когда на допросах говорил, что ни он, ни сотрудники ТФБ не принимали участия в управлении ГК «ДОМО» Фото: Сергей Елагин

«Вред от его действий, безусловно, является существенным. Но…»

Рассмотрение первого из 6 эпизодов у суда заняло почти пять часов (с учетом перерывов и обеда). Все это время участники процесса исправно стояли на ногах, выказывая свое уважение к суду, в том числе и сам банкир. Не пошатнувшись ни разу, Мусин молча смотрел в пол, лишь изредка переглядываясь со своим адвокатом на словах судьи о «несостоятельности доводов защиты…».

Второй эпизод — выдача невозвратного кредита без залога и поручительств семейной фирме «Аида и Д» в объеме 133,7 млн рублей и процентов в 3,9 млн рублей. По словам прокурора, сделал это бенефициар ТФБ в целях извлечения преимуществ для себя и других лиц. По указанию Мусина, 80 млн рублей должны были перечислить ему на счет, а еще 20 млн — на счет ООО «Банная усадьба», оставшиеся 33,7 млн рублей — в счет погашения процентов по кредиту фирмы. Гособвинение в ходе судебных прений настаивало на том, что это роковое решение Мусина привело ни много ни мало к банкротству банка. Квалифицирован данный эпизод был также по ч. 2 ст. 201 УК РФ, с чем категорически не соглашался адвокат Клюкин в прениях, настаивая на п. «б» ч. 2 ст. 165 УК РФ («Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием») с максимальным наказанием до 5 лет лишения свободы.

Этот спор обвинения и защиты Камалетдинов разрешил по-своему. По его словам, в данном эпизоде Мусин виновен, он действительно злоупотребил своими полномочиями, когда кредит выдавался его компании далеко не на общих основаниях. В его аргументы, что он намеревался погасить кредит «Аиде и Д» за счет продажи недвижимости на улице Баумана, суд не поверил. Доводы защиты и самого Мусина о том, что ущерб исчисляется только 100 млн рублей (адвокат в прениях настаивал, что 33,7 млн рублей пошло на выплату процентов по кредитам), судья также нашел не убедительными. Вдобавок к этому, как и в случае с ДОМО, из ущерба по этому эпизоду вычеркнули проценты в 3,9 млн рублей.

«Вред от его действий, безусловно, является существенным», — заявил Камалетдинов, добавив, на радость Клюкину, что этот эпизод не подпадает под «тяжкие последствия» в юридическом смысле. Кредит «Аиде и Д» сам по себе не мог привести ТФБ к банкротству, а значит, этот эпизод должен быть квалифицирован только по ч. 1 ст. 201 УК РФ, а не по ч. 2, как просило гособвинение, но и не по ст. 165 УК РФ, как просил адвокат. Для понимания: ч. 2 ст. 201 предполагает максимальное наказание в 10 лет лишения свободы, а ч. 1 этой же статьи — до 4 лет лишения свободы. Принципиальный момент для участников процесса. Поэтому на протяжении всего оглашения приговора прокурор аккуратно записывал для себя эпизоды и приписывал к каждому из них статью УК, на которой остановился суд.

«Мусин осознавал и был осведомлен, что данные сделки заранее неравнозначны и убыточны для Татфондбанка, так как облигации банка по состоянию на 8 декабря 2016 года имели признаки неплатежеспособности» Фото: Сергей Елагин

«Все ясно указывает на то, что выгоду получил Бинбанк…»

Третий эпизод, в котором Мусина признали виновным, — злоупотребление должностными полномочиями при уступке права требования по 32 кредитам Бинбанку. Согласно обвинению, Мусин «действовал умышленно, вопреки интересам Татфондбанка, в интересах ПАО „Бинбанк“». Он дал указания своим сотрудникам осуществить уступку Бинбанку через ООО «МИГ» по трем десяткам кредитных договоров. В счет оплаты по данной сделка Мусин якобы указал принять облигации ТФБ. «Мусин осознавал и был осведомлен, что данные сделки заранее неравнозначны и убыточны для Татфондбанка, так как облигации банка по состоянию на 8 декабря 2016 года имели признаки неплатежеспособности», — было сказано в обвинительном заключении.

Своими действиями Мусин «существенно нарушил законные интересы» ТФБ. По этому эпизоду его действия послужили одними из составляющих факторов банкротства банка. Это гособвинение назвало тяжким последствием для самого ТФБ. Ущерб по эпизоду составил 2,7 млрд рублей. Сам банкир заявлял всегда, что инициатива якобы поступила от самого Бинбанка. По его словам, это произошло в 2016 году, когда «существовало серьезное напряжение». Заплатить деньгами у ТФБ не было возможности. Тогда Бинбанк якобы сделал предложение, что готов рассмотреть кредитный портфель, на что Мусин не возражал.

Суд посчитал его доводы неубедительными. «Все ясно указывает на то, что выгоду получил Бинбанк, в интересах которого сделка и осуществлялась, а ПАО „Татфондбанк“ причинен ущерб на вышеуказанную сумму.  Доводы подсудимого о его оправдании суд находит несостоятельными», — зачитал Камалетдинов.

Защитник Мусина: «Считаю возможным просить наказания в пределах фактически отбытого!»

В ходе прений Мусин и его защитник просили переквалифицировать его действия по данному эпизоду на ст. 195 УК РФ («Неправомерные действия при банкротстве») или вообще оправдать, ссылаясь на примирение сторон в арбитраже. Однако суд не нашел признаков, согласно которым это можно было бы сделать. Камалетдинов заявил, что преступление произошло до введения процедуры банкротства ряда кредиторов. Кроме того, на допросах Мусин, по словам судьи, признал вину в содеянном. «Мусин лично подписал соответствующие договоры и соглашения. Мусин действовал в интересах сторонней организации, а сам Татфондбанк выгоды не получил», — продолжал Камалетдинов. В итоге суд признал вину Мусина по данному эпизоду и квалифицировал его действия как «злоупотребление служебными полномочиями». Но снова по ч. 1 этой статьи.

Четвертый эпизод связан с получением кредита в Центробанке РФ на 3,1 млрд рублей по подложному залогу Фото: «БИЗНЕС Online»

«Материальный ущерб причинен только Банку России…»

Четвертый эпизод связан с получением кредита в Центробанке РФ на 3,1 млрд рублей по подложному залогу. По версии обвинения, в 2016 году по указанию Мусина ТФБ заключил кредитный договор с ПАО «Нижнекамскнефтехим» на два транша — 1,8 млрд и 2,2 млрд рублей. На эту же сумму в банке разместило субординированный депозит ПАО «Казаньоргсинтез». Этот кредит, как выяснится позже, выступил в качестве залога — на основании этого ТФБ смог получить 3,1 млрд рублей кредита в ЦБ. Почему залог подложный? Обвинение посчитало, что Мусин умолчал о том, что одновременно с выдачей кредита НКНХ были подписаны допсоглашения. В них, в частности, говорилось, что если норматив банка упадет ниже 4,5%, то обязательства по возврату этих 4 млрд рублей переходят на компании, связанные с Мусиным, — «Новую нефтехимию» и «Сувар девелопмент». Если бы ЦБ знал об этих допсоглашениях, то не дал бы кредит ТФБ. Мусин это осознавал и намеренно скрыл информацию.

Так, 9 декабря 2016 года он направил в НКНХ письмо c уведомлением о падении норматива банка ниже 4,5%, а это значит, что в силу вступают допсоглашения. Обвинение же уверено, что на самом деле норматив банка не падал и по состоянию даже на 10 декабря составлял 5,45%. По этому эпизоду экс-банкиру вменили ущерб в 3,1 млрд рублей и запросили для него 9 лет и 6 месяцев колонии с лишением права занимать управленческие должности на 2 года и 9 месяцев (по ч. 2 ст. 201 УК РФ).

Гендиректор КОСа в суде над Мусиным: «Шигабутдинов сказал, что есть такое предложение…»

В ходе судебных заседаний прозвучали показания VIP-персон республики. В частности, были оглашены показания экс-министра экономики РТ Артема Здунова, который входил в совет директоров КОСа и представлял правительство РТ в сделке по поддержке капитала ТФБ группой компаний «ТАИФ». За то время, пока идет расследование дела и суд, Здунов уже успел поработать в Дагестане, а сейчас ждет инаугурации на пост главы Мордовии. Лично показания в суде по этому эпизоду давали экс-гендиректор ПАО «Нижнекамскнефтехим» Азат Бикмурзин (ныне директор нефтегазохимического комплекса ПАО «Татнефть») и гендиректор «Казаньоргсинтеза» Фарид Минигулов. Также в суде были зачитаны показания экс-главы Нацбанка по РТ Мидхата Шагиахметова.

Сам Мусин в суде рассказывал, что для сделки встречался лично с Альбертом Шигабутдиновым, на тот момент гендиректором АО «ТАИФ». Свои действия Мусин объяснял, что пытался исполнить предписание ЦБ о досоздании резервов, уверяя, что не обязан был уведомлять регулятор о допсоглашениях. «Данные события и действия имели место быть. Но с самой статьей 201 и формулировкой я согласиться не могу», — говорил Мусин, частично признавая вину. Его адвокат вовсе просил переквалифицировать статью на всю ту же более мягкую ч. 1 ст. 195 УК РФ («Неправомерные действия при банкротстве»).

Камалетдинов в приговоре счел вину Мусина по этому эпизоду доказанной. «Приведенные доказательства полностью согласуются между собой, существенных противоречий между ними не имеется», — пришел к выводу судья. По его словам, показания многочисленных свидетелей, в том числе экс-главы Нацбанка по РТ Шагиахметова, говорят, что наличие допсоглашений «исключало возможность» использования этого залога для получения кредита в ЦБ. Кроме того, из показаний экс-директора департамента крупного бизнеса ТФБ Розы Якушкиной суд сделал вывод, что Мусину «было достоверно известно», что в таком виде кредит НКНХ нельзя было использовать в качестве залога. Тем не менее Мусин, преследуя цель «необоснованного увеличения показателей банка, в чем он был прямо заинтересован как его бенефициар», дал указания Насырову и Мерзлякову обратиться в ЦБ РФ за кредитом с подложным залогом. «Без указанных выше действий, являвшихся частью преступного плана Мусина, в последующем причинение имущественного ущерба Банку России было невозможным, в связи с чем они также составляют объективную сторону совершенного подсудимым преступления», — пришел к выводу судья.

К заявлению Мусина о том, что норматив банка упал ниже 4,5%, суд отнесся «критически», расценив это как попытку избежать «ответственности за содеянное». Судья указал, что в ходе следствия и суда Мусин не раз менял показания по этому вопросу. «Мусин сначала утверждал, что, будучи осведомленным об официальном значении норматива, руководствовался расчетами о его значении на уровне 4,43 процента, затем — что об официальном значении норматива узнал лишь после отданного на основе своих расчетов распоряжения, а в итоге заявил, что показатель [норматива] на 9 декабря составлял отрицательное значение», — напомнил судья слова экс-банкира. «Это свидетельствует о последовательном поиске подсудимым наиболее убедительного объяснения своим незаконным действиям, указывает прежде всего на то, что в действительности 9 декабря 2016 года Мусин обладал данными только официальной отчетности банка», — зачитал судья. Мусин, по мнению судьи, «проигнорировал» это и отдал незаконное распоряжение своим подчиненным писать письмо в НКНХ.

Судья не стал переквалифицировать действия Мусина на ст. 195 УК РФ, как того просила защита, объяснив это тем, что действия экс-банкира намного шире. Но переквалифицировал на другую, более мягкую 1 ч. ст. 201 УК РФ. «Мусин действовал с целью извлечения выгоды преимущественно для себя, — огласил судья. — С тем, чтобы как можно дольше извлекать доход из основного источника своего обогащения — банка, бенефициаром которого он являлся». В обвинении сказано, что действовал Мусин в том числе в интересах НКНХ и КОСа, но судья с этим не согласился, не найдя подтверждения тому, что компании реально приобрели какую-то выгоду. И, соответственно, исключил из обвинения формулировку о том, что Мусин действовал в целях извлечения выгоды для третьих лиц.

Ущерб, исчисляющийся миллиардами, бесспорно, существенный, согласился судья. Но юридически действия Мусина по этому эпизоду «тяжких последствий не повлекли», указал Камалетдинов. «Материальный ущерб причинен только Банку России, — зачитал он. — Суд приходит к выводу, что тяжкие последствия в рамках совершения данного преступления не наступили».

По последнему пятому рассмотренному эпизоду из шести Мусина признали также виновным. Как установил суд, ТФБ по велению Мусина выдал кредит «Казанской сельхозтехнике» на 253 млн рублей. Обвинение было уверено, что все деньги осели в офшорахФото: «БИЗНЕС Online»

Судьба «мусинских» офшоров

По последнему пятому рассмотренному эпизоду из шести Мусина признали также виновным. Как установил суд, ТФБ по велению Мусина выдал кредит «Казанской сельхозтехнике» на 253 млн рублей. Обвинение было уверено, что все деньги осели в офшорах. Согласно материалам дела, деньги выдавались СХТ 23 апреля 2013 года якобы на покупку ценных бумаг. Однако в тот же день они ушли в «Траверз компани» под тем же предлогом, после чего были конвертированы в валюту. В итоге $8,2 млн было отправлено по договору займа на счет кипрской компании, бенефициаром которой и был ТФБ.

Далее деньги ушли на казанский счет фирмы BARG. Ее директор Андреас Одерматт перевел их на счет в Deutsche Bank. Спустя некоторое время на этот же счет из Казани было направлено еще полмиллиона долларов. Суд счел бенефициаром BARG самого Мусина, однако формально собственниками являлись члены его семьи. Мусин же заверял, что средства нужны были для инвестиций на международном рынке, чтобы повысить узнаваемость ТФБ в мировом банковском сообществе. При этом банкир сообщил, что, когда у банка начались сложности, он призывал «свернуть проект», но сделать этого не успели.

В ходе прений защита Мусина настаивала, что 90% прибыли от сложной схемы возвращалось в ТФБ. Остаток же не вернулся из-за ареста счета по требованию следователей. На эти тезисы суд отреагировал «критически». Но проценты из размера ущерба по эпизоду Камалетдинов вновь исключил. Кроме того, защитник Мусина просил смягчить обвинение по этому эпизоду до ч. 1 ст. 201 УК РФ, т. к. кредит в таком объеме не мог послужить в дальнейшем поводом для банкротства банка. Суд согласился и с этим.

«В целях удовлетворения собственных интересов»: какой срок запросят для Роберта Мусина?

Продолжение оглашения приговора Мусину состоится сегодня. Судье осталось вынести свой вердикт по еще одному эпизоду, связанному с выводом залогов на 20 млрд рублей и выдаче еще порции невозвратных кредитов на 7,1 млрд рублей. После этого судья уже озвучит наказание для экс-банкира. Гособвинение, напомним, запросило для него 14 лет и 9 месяцев колонии общего режима — это с учетом квалификации эпизодов по ч. 2 ст. 201. Какую скидку даст суд с учетом смягчения ряда статей, станет известно уже сегодня.