«Бывший руководитель ТФБ в сговоре с…»: кто, кроме Мусина, мог ответить за крах банка?

Уголовное дело Татфондбанка на 53 млрд рублей медленно, но верно приближается к финальному аккорду. Совсем скоро допрос подсудимого, прения, последнее слово и приговор Фото: Регина Шафиева

«ПОЛУЧЕННЫЕ ТФБ ДЕНЬГИ БЫЛИ ПОХИЩЕНЫ»

Уголовное дело с болезненными последствиями — дырой в карманах вкладчиков Татфондбанка на 53 млрд рублей — медленно, но верно приближается к финальному аккорду. Совсем скоро допрос подсудимого, прения, последнее слово и приговор. Слушателей — казанцев, которые потеряли свои деньги, — до сих пор не пускают в суд. Еще четыре с половиной месяца назад они своей многочисленностью заполняли весь зал — полный sold out! Без их взора банкир Роберт Мусин начал заслушивать письменные материалы дела — рапорты оперативных служб об обнаружении преступления, кредитные договоры, заключенные между организациями, приказы, вещественные доказательства и многое другое. За один час в суде прокурор Руслан Губаев успел пробежаться по 20 томам дела, раскрыв интересные подробности, которые до этого момента оставались за стеной тайны следствия. 

Первым эпизодом, который предъявили Мусину, стало хищение денежных средств ПАО «Татфондбанк» на сумму 3 млрд 103 млн 100 тыс. рублей. Дело было возбуждено 16 февраля 2017 года по ч. 4 ст. 159 УК РФ («Мошенничество»). Рапорт был подготовлен следователем 4-го отдела по расследованию особо важных дел СК РФ по РТ Игорем Мухиным 3 марта 2017 года — в день задержания бенефициара банка. Однако до передачи дела в суд следствие переквалифицировало обвинение на превышение полномочий.

Данное решение многие до сих пор считают спорным. И оглашенные прокурором материалы лишь добавят масла в огонь: фактически упор изначально был именно на мошеннических действиях, о чем говорит один из самых ранних рапортов в материалах дела. «Полученные ПАО „Татфондбанк“ денежные средства в сумме 3,1 млрд были похищены, чем причинен ущерб Центробанку в особо крупном размере», — писал следователь Мухин. Но по окончании расследования доказательств этому «экономический» отдел СК якобы не нашел, и ущерб признан только косвенный.

История с получением кредита также туманна, следует из материалов дела. Первый зампред ЦБ Дмитрий Тулин после ареста Мусина утверждал, что они еще с мая 2016 года знали, в каком тяжелейшем финансовом положении находится Татфондбанк. Знали, что утрачен капитал, что в любой момент возможна потеря ликвидности и все равно выдали кредит, не проверив, нет ли у предоставленного ТФБ залога дополнительных обременений. В итоге снижение норматива достаточности базового капитала банка до 4,5% стало для ЦБ сюрпризом: заложенный кредитный договор на 4 млрд рублей с «Нижнекамскнефтехимом» превратился в договор с фирмой-пустышкой «Новой Нефтехимией» и сомнительным в сравнении с НКНХ «Сувар Девелопментом».

За один час в суде прокурор Руслан Губаев успел пробежаться по 20 томам дела, раскрыв интересные подробности, которые до этого момента оставались за стеной тайны следствия Фото: Регина Шафиева

РЯДОМ С МУСИНЫМ МОГЛИ ОКАЗАТЬСЯ СОТРУДНИКИ БИНБАНКА

Еще один крайне любопытный рапорт следователь Мухин подготовил 11 мая 2017 года — уже через два месяца после задержания Мусина. Он доложил, что из республиканского МВД (конкретно из УБЭП) поступил материал проверки по факту возможных мошеннических действий и злоупотребления полномочиями со стороны председателя совета директоров ТФБ Мусина и директора Московской инжиниринговой группы (ООО «МИГ») Умара Цурова и неустановленных сотрудников Бинбанка (ныне банк «Открытие»). То, что Цурова тоже пытались привлечь к ответственности, до сих пор не было известно. В суде лишь скромно зачитывали показания директора МИГа.

Из показаний Цурова следует, что на хитрую сделку его подговорил знакомый — руководитель блока корпоративного бизнеса Бинбанка Константин Калачев. Мол, сделка для них была выгодная, нужно было продать облигации ТФБ, что было вполне логично для Бинбанка — к тому моменту, уверено следствие, ценные бумаги ТФБ ничего не стоили. По сценарию в счет оплаты Бинбанк через посредника — ООО «МИГ» — забирал кредитный портфель почти на ту же сумму. Речь о 2 млрд 713 млн рублей. Облигации находились в техническом дефолте, сделка была проведена за два дня до введения в ТФБ моратория.

По договору уступки прав требования от 13 декабря 2016 года за 2 млрд 713 млн рублей кредитные обязательства ряда приближенных к Мусину фирм — «Сувар-Отеля», «Автомакияжа», «Сувар Девелопмент», «Краснодар Девелопмент», а также «Тандем-Д» — вместе с залогами МИГа были реализованы Бинбанком. Взамен на кредитный портфель ТФБ получил свои обесценившиеся облигации, которые держал Бинбанк. «То есть были реализованы Татфондбанком дороже — выше стоимости, а на самом деле на московской бирже ничего не стоили», — объяснил Губаев. В ходе проведенных ОРМ (оперативно-разыскных мероприятий), читал прокурор, была получена следующая информация: «Бывший руководитель ТФБ Мусин в сговоре с директором МИГа Цуровым и неустановленными сотрудниками Бинбанка совершили недействительные сделки в целях хищения денежных средств, принадлежащих вкладчикам и собственникам ТФБ».

«Факт того, что облигации ПАО „Татфондбанк“ фактически ничего не стоили, подтверждается следующими обстоятельствами. 8 декабря 2016 года ТФБ не исполнил обязательств требования кредитов на сумму 4 миллиарда 140 миллионов 629 тысяч 45 рублей. 10 декабря 2016 года ТФБ не исполнил обязательства требований кредитов на сумму 7 миллиардов 398 миллионов 933 тысячи 80 рублей 44 копейки. 13 декабря 2016 года объявлен дефолт по оферте облигаций ТФБ на сумму 4 миллиарда рублей. 21 декабря 2016 года объявлен дефолт по выплате дохода по четвертому купону в размере 144 миллиона 160 тысяч 646 рублей 72 копеек по первому из трех выпусков облигаций, переданных ТФБ. 27 декабря 2016 года объявлен дефолт по оферте облигаций ТФБ на сумму 6 миллиардов рублей. Таким образом, бывший председатель правления Татфондбанка уступил права требования на сумму 2 миллиарда 713 миллионов 556 тысяч 60 рублей 46 копеек платежеспособным должникам, обеспеченные в том числе ипотекой. Взамен ТФБ были получены облигации ТФБ, которые ничего не стоили», — зачитал прокурор.

Почему в конечном счете к ответственности не привлекли ни Цурова, ни «неустановленных лиц» из Бинбанка, до сих пор остается загадкой.

Почему в конечном счете к ответственности не привлекли ни Цурова, ни «неустановленных лиц» из Бинбанка, до сих пор остается загадкой Фото: «БИЗНЕС Online»

Как огромный долг «карманной фирмы» мусина ушел к его «карманному» коллектору

Результатом оперативно-разыскной деятельности стал и кредитный договор, выданный ТФБ на 133,1 млн рублей фактически принадлежащей Мусину фирме «Аида и Д». Кредит на данную сумму без залогов и поручительства стоит за датой 24 декабря 2014 года. На следующий день на расчетный счет «Аида и Д» перечислили 60 млн рублей, которые сразу же перевели на счета «Новой Нефтехимии» с основанием платежа «по договору выпуска векселей». Тут же «Новая Нефтехимия» возвращает эти деньги «Аиде и Д» на расчетный счет в ИнтехБанке с основанием платежа «оплата по договору процентного займа». 40 млн из этой суммы «Аида и Д», считали оперативники, перечислили на счет Мусина с основанием платежа «по договору процентного денежного займа». «26 декабря 2014 года в кассе ТФБ Мусин обналичивает 40 миллионов рублей из вышеуказанной суммы, которые использовал по своему усмотрению», — приводится в материалах дела. 

Тут же приводится информация о том, что аналогичным образом Роберт Ренатович присвоил еще 40 млн рублей, но уже 15 января 2015 года. Допросы свидетелей в суде, как мы убедились, прямо говорят о том, что всего на личный счет Мусин упало 125,4 млн рублей, но в СК почему-то посчитали, что по данному эпизоду банкир лишь злоупотребил своими полномочиями.

Кредит «Аиды и Д» до сих пор не погашен. В материалах дела указывается, что задолженность по данному кредитному договору была с учетом процентов 130 млн рублей. Общая задолженность фирмы перед банком на тот момент была и вовсе 300 млн рублей. «Вышеуказанные займы, выданные „Аида и Д“ на общую сумму 180 млн рублей Мусиным, не возвращены. С марта 2017 года „Аида и Д“ находится в процедуре банкротства, ликвидных активов для возврата ТФБ кредитов „Аида и Д“ не имеет. Таким образом, Мусин, являющийся членом совета директоров ТФБ, предположительно, имея умысел присвоения чужого имущества — денежных средств вышеуказанных кредитных учреждений, осуществил хищение на сумму не менее 180 млн рублей, принадлежащих банку», — указано в материалах ОРМ.

Вот только никаких долгов у «Аиды и Д» перед конкурсным управляющим ТФБ уже нет. Об этом на допросе говорил конкурсник фирмы Сухроббек Басыров. Долг был продан близкому к ТФБ коллекторскому агентству ООО «Редут». Договор с ним был заключен в начале сентября прошлого года, сумма сделки составила всего лишь 2,8 млн рублей.

Почему не сел ни один член кредитного комитета

Губаев зачитал и материалы эпизода о выводе залогового имущества из ТФБ на 20 млрд рублей. Постановление о направлении материалов проверки по данному факту в орган предварительного расследования передавались 13 марта 2017 года заместителем прокурора РТ Сергеем Старостиным. Прокуратура РТ проводила проверку по поступившим материалам из ФСБ в отношении должностных лиц Татфондбанка и информации из ЦБ РФ. «Установлено, что члены кредитного комитета, заранее осведомленные о неплатежеспособности банка и возможности отзыва лицензии, в период с 5 по 14 декабря 2016 года приняли решение о незаконном выводе залогового имущества, которыми были обеспечены кредитные обязательства 7 заемщиков», — читал Губаев.

Речь идет о фирмах, близких к Мусину, — «Грит Плюс», «Урман», «ТДК Актив», «Ягодинская слобода», «Галактионова», «Дрожжановский элеватор» и «Траверз компани». На момент вывода залогового имущества указанные организации имели перед банком непогашенную задолженность в 5 млрд 702 млн рублей. Суммарная стоимость выведенных из-под обеспечения залогов была равна 7 млрд 103 млн рублей. 

«В результате умышленных незаконных действий должностных лиц ТФБ часть активов банка осталась без обеспечения. Тем самым снизилась перспектива их возврата временной администрации за счет продажи ранее заложенного имущества. С учетом изложенного осуществленные операции накануне возложения функции временной администрации на ГК АСВ причинило существенный вред имущественного характера в размере не менее 5 миллиардов 702 миллионов рублей», — добавил Губаев. Из-за этого Татфондбанк не смог выполнить свои обязательства перед кредиторами, в том числе и перед Центробанком, зампрокурора РТ Старостин усмотрел в действиях должностных лиц ТФБ, принявших решение о выводе залогов, признаки преступления, предусмотренные ч.1 ст. 201 УК РФ («Злоупотребление полномочиями»).

Кроме того, руководителю СК были направлены материалы проверки по выводу залогового имущества еще на 14 млрд 110 млн рублей. Кредитные договоры были заключены между ТФБ и «Автопарк», «Умная электроника», «Альбатрос, «Ягодинская слобода», «Весна», «Урман», «Грит Плюс», «ТДК Актив», «Люксор», «Алнаир», «Метинвест», «Траверз Компани», «Торгбыт». «В целях обеспечения исполнения обязательств заемщиков вышеуказанных кредитных договоров между ТФБ и Госжилфондом, „Ягодинской слободой“, „Интерстар“, ПСО „Казань“, „ТДК Актив“, „Бытовая электроника“, завод имени Горького заключены договоры залога ликвидного имущества, в том числе акции ПАО „Ак Барс Банк“, векселей банка, а также требования по депозиту юрлица на общую сумму залоговой стоимости 14 миллиардов 661 миллион 96 тысяч 318 рублей 45 копеек», — привел информацию Губаев. Банк утратил возможность вернуть деньги путем обращения взыскания на имущество и других способов возврата.

Поскольку прокуратура РТ кивала на вину членов кредитного комитета ТФБ, мы напомним, кто входил туда в 2016 году и мог попасть на скамью подсудимых наряду с Мусиным. Например, решения о кредитовании принимал первый заместитель председателя правления Рамиль Насыров (впрочем, он среди числа фигурантов уже был, но уголовное дело прекращено за деятельным раскаянием по ст. 69 УПК РФ), заместитель главы юридического управления Рамиль Мусин, директор департамента крупного бизнеса и проектного финансирования Роза Якушкина, директор департамента рисков Зульфия Аипова, начальник управления по работе с залогами и активами Азат Гарифуллин и руководитель службы безопасности Ильгиз Минуллин. Кроме того, на заседаниях присутствовали руководитель службы внутреннего аудита Сергей Гаврилов, начальник управления мониторинга, контроля сделок, кредитных рисков Сергей Андреев. Предположительно, права подписи у последних не было.

«Мусин и Насыров (на фото), выполняя управленческие функции банка, использовали свои полномочия, вопреки законным интересам банка в целях извлечения выгоды и преимуществ для залогодателей» Фото: «БИЗНЕС Online»

Однако, указывается в материалах дела, соглашения о расторжении были подписаны конкретно Мусиным и Насыровым. «Мусин и Насыров, выполняя управленческие функции банка, в силу занимаемых должностей, зная о возможных негативных последствиях для банка при расторжении договора залога, использовали свои полномочия вопреки законным интересам банка в целях извлечения выгоды и преимуществ для залогодателей. В действиях Мусина и Насырова содержатся признаки преступлений части 2 статьи 201 УК РФ», — читал Губаев. Стало быть, принимали решение о выводе все вместе, а отдуваться за всех должны только те, кто ставил подписи. Вероятно, такой логики в итоге и придерживался следком.

Свидетели по делу Мусина раскрывали интересные подробности о том, кто на самом деле подписывал договор о выводе залога. Например, ПСО «Казань»: со стороны ТФБ расторжение договора о залоге прав требования было подписан Якушкиной, а со стороны ПСО — директором Равилем Зиганшиным. «Договоры были переподписаны, так как она (Якушкина — прим. ред.) „переделала“ себя на Мусина. В связи с чем она это сделала, я не знаю. Со стороны ПСО „Казань“ указали мою фамилию. Соглашения о расторжении, которые были подписаны Зиганшиным, Якушкина при мне порвала. В середине января я, находясь у себя в офисе, подписала соглашение о расторжении договора о залоге прав требования по депозиту юрлица, заключенного 2 декабря 2016 года. Данное соглашение я подписала в середине января задним числом», — утверждала в суде финансовый директор ПСО Айгуль Галиахметова. Но, похоже, этого оказалось недостаточно для того, чтобы предъявить обвинение другим сотрудникам ТФБ. Кстати, показания Галиахметовой, которые вносят свою правду в дело, скрыл от общественности коронавирус — запрет на посещение судов журналистами, напомним, распространялся до 1 августа. За это время прошло 13 закрытых судебных заседаний.

В ходе проверки информации из ЦБ о возможных противоправных действиях председателя ТФБ выявлены признаки того, что должностные лица банка под видом кредитования DOMO злоупотребили своими полномочиями Фото: «БИЗНЕС Online»

СКОЛЬКО Миллиардов НА САМОМ ДЕЛЕ СЪЕЛО КРЕДИТОВАНИЕ DOMO

Перейдем к последним оглашенным материалам дела: в суде рассказали о подробностях эпизода с кредитованием ГК DOMO на 19,1 млрд рублей. Начальник УЭБиПК МВД по РТ Ильдар Сафиуллин подготовил постановление о передаче сообщения по подследственности 28 июня 2017 года. Он указал, что в ходе проверки информации из ЦБ о возможных противоправных действиях председателя ТФБ выявлены признаки того, что должностные лица банка под видом кредитования DOMO злоупотребили своими полномочиями путем вывода денежных средств в особо крупном размере. 

Сведения, которые Центробанк передал МВД, говорили о значительном дисбалансе между активами и пассивами Татфондбанка — по оценке АСВ, он был равен 96,7 млрд рублей. И все это из-за кредитования технических фирм, входящих в ГК DOMO и приближенных к Мусину. «К данной группе, по мнению ЦБ, относится „Бытовая электроника“, „Торгбыт“, „Люксор“, „Югра-Электроникс“, „Алнаир“, „Метинвест“, „Бриг“, „Весна“, „Армада“, „Андан“, „Умная электроника“, „Новая электроника“, „Электробытторг“, „Урман“, „Метресурс“, фирма „Техно“, „Фаворит“, „Октанта“, „Современная электроника“. По конечным сведениям, „Бытовая электроника“ осуществляет деятельность в области оптовой и розничной торговли электроникой и бытовой техникой под брендом DOMO. Совокупный объем задолженности указанной компании перед банком в 2016 году достигал 19,5 миллиарда рублей», — озвучил Губаев.

Прокурор зачитал и анализ денежных потоков данной группы заемщиков. Вывод неутешительный: «Основной объем операций и ограниченный круг контрагентов был связан с перераспределением кредитных ресурсов и осуществлением операций по переуступке прав требований, не имеющих экономического смысла, носящий запутанный и необычный характер».

Губаев зачитал, какие кредиты с 2013 по 2016 год ТФБ выдал «Бытовой электронике». «Первый был предоставлен 26 февраля 2013 года на 130 миллионов рублей. Должник обязался возвратить сумму не позднее 15 февраля 2017 года. В октябре того же года был предоставлен кредит на 172 миллиона рублей. В июле 2014-го — еще 150 миллионов , потом — еще 172 миллиона, в октябре — 24 миллиона, 80, 200, 195, 50, 100, 135, 172… Всего более чем на 2,2 миллиарда. Однако деньги, полученные по кредитным договорам, заключенным между ТФБ и «Бытовой электроникой», банку возвращены не были. Кроме того, 15 декабря 2016 года, когда срок по уплате основного долга ни по одному из договоров еще не наступил, единственным участником ООО „БЭ“ принято решение о ликвидации общества», — сказал прокурор. ТФБ, упомянул он, не был уведомлен о его ликвидации (странно, не правда ли?). «Данные действия указывают на заранее спланированный уход БЭ от исполнения вышеуказанных кредитных обязательств перед ТФБ», — закончил прокурор.

Продолжат изучение материалов уголовного дела уже сегодня.