Лев Яковлевич Карпов Фото: РИА «Новости»

«МЕНДЕЛЕЕВ БЫЛ В ВОСТОРГЕ ОТ КАЗАНСКОГО «ЗАХОЛУСТЬЯ»

Посетив в 1893 году рабочий поселок Бондюга (сегодня это город Менделеевск Республики Татарстан — прим. ред.), что в 130 верстах от Казани, Дмитрий Иванович Менделеев пришел в восторг. Великий ученый после знакомства с местным заводом елабужского купца первой гильдии, одного из пионеров-промышленников России Петра Капитоновича Ушкова, с которым был не просто знаком, а водил крепкую дружбу, впоследствии написал об этом «имперском захолустье»: «Я, видевший немало западноевропейских химических заводов, с гордостью увидел, что может созданное русским деятелем не только не уступать, но и во многом превосходить иноземное. Сода, препараты глинозема и хрома, белильная известь и серная кислота так делаются на заводе П.К. Ушкова, что, будь то на Западе, о том писали бы томы». Через пару лет после основания, к 1870 году, завод производил 238 тыс. пудов химической продукции. Не только масштабы, но и организация, технология, культура самого производства поражали. «Благодаря усилиям Ушкова, его знакомству с лучшими химиками России и Европы, тщательному изучению технологий и рынка, а также смелым капиталовложениям завод становится одним из передовых предприятий России и всей Европы по выпуску продукции неорганической химии. Производимые товары 14 раз демонстрировались на выставках в Москве, Петербурге, Париже, Чикаго, Вене, Филадельфии, Казани, Нижнем Новгороде», — читаем на сайте АО «Химический завод им Л.Я. Карпова». Недаром Менделеев избрал его своей площадкой для выполнения важнейшего задания военного ведомства империи — придумать и наладить выпуск отечественного бездымного пороха. Здесь он и создал экспериментальную базу для получения пироколлодия (того самого бездымного пороха). Менделеев и дальше давал необходимые советы по развитию завода, консультировал Ушкова по вопросам производства.

И вот этот флагман отечественной оборонки в тревожном военном 1915 году царские власти поручают для руководства некоему Льву Яковлевичу Карпову, хорошо зная его не только как опытного инженера-химика, но и как человека, неоднократно судимого и ссылавшегося за многолетнюю подрывную революционную деятельность. Парадокс…

«ВСЕ ПРЕЛЕСТИ КАЗАРМЕННОЙ ЖИЗНИ РАБОЧИХ»

Из воспоминаний Анны Самойловны Карповой, супруги Льва Яковлевича: «Мы приехали на завод в 1915 году, поздней осенью, примерно в октябре. Первая же весна показала нам все прелести казарменной жизни рабочих. Уже в 1915 году, несмотря на то что шла война, Льву Яковлевичу удалось добиться разрешения на постройку двухэтажного дома для рабочих. Это не было уже общежитие-казарма. В этом доме каждая семья имела отдельную комнату и кухню.

На заводе была резкая грань между рабочими и так называемой конторой. В последней работали старые слуги, преданные Ушкову, владельцу завода. Большинство из них косо смотрели на порядки, которые завел новый директор.

С приездом на Бондюжский завод… создались условия для организации у нас партийной группы. Мы регулярно получали из Москвы все, что выходило легально из марксистской литературы, и журналы. Изредка получали от товарищей из Москвы центральный орган партии „Социал-демократ“, вклеенный в переплеты легальных книг. Значение нашей партийной группы, ее влияние на рабочих завода полностью сказалось после Февральской, а еще больше — после Октябрьской революции.

Это сказалось позже и в большевистской линии наших депутатов в Елабужском совете рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, и в поведении рабочих завода в период Гражданской войны. Все годы этой войны Бондюжский завод боролся на стороне большевиков: при наступлении белых пожилые мастера снимали и эвакуировали все главные части машин. Молодежь вливалась в Красную армию».

В 1915 году новый директор Бондюги Карпов, активнейший лидер партии большевиков, которая, как известно, вела свою деятельность и агитировала «за мир» в Первую мировую, смотрел на начавшуюся войну как на предтечу грядущей революции… «Он не делал разницы между империалистическими тенденциями Германии и Антанты и противопоставлял тому и другому только последовательную классовую борьбу революционного марксизма, отвергавшую всякую поддержку какой-либо из сторон в этой войне», — вспоминал старейший член партии Богданов (Петр Алексеевич Богданов (1882–1938) — революционер-большевик, советский государственный деятель, инженер, председатель Высшего совета народного хозяйства РСФСР с 1921 по 1925 год — прим. ред.). Тем не менее Карпов-директор не только не сосредоточился на антивоенной деятельности и улучшении социальных условий для рабочих, но и ни в коем случае не занимался саботажем. Очевидно, понимал, что Отечество все-таки находится в опасности. «За время его руководства (1915–1917 годы — прим. ред.) были организованы производства жидкого хлора, медицинского и технического хлороформа. Организацией последнего занимался молодой ученый-биохимик Борис Ильич Збарский — будущий академик, впоследствии известный тем, что бальзамировал тело Ленина, — продолжает рассказ о своем дореволюционном руководителе сайт предприятия. — Примечательно, что в период с октября 1916 по март 1917 года заводской военно-учетный стол возглавлял Борис Леонидович Пастернак, в будущем — один из крупнейших поэтов XX века, лауреат Нобелевской премии».

«В декабре 1917 года (вскоре после Октябрьского переворота и перехода власти к большевикам — прим. ред.) Лев Яковлевич поехал с группой рабочих в Петроград, чтобы договориться о будущем завода, о его работе как государственного национализированного предприятия. И тогда, в феврале 1918-го, Владимир Ильич Ленин предложил Льву Яковлевичу возглавить химическую промышленность», — сообщает Карпова. В 1918 году ее супруг был назначен заведующим отделом химической промышленности при Высшем совете народного хозяйства (ВСНХ) Российской Советской Республики, то есть принял предложение главы ее правительства.

«МЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ВСТРЕТИМСЯ ЛИБО НА БАРРИКАДАХ, ЛИБО У ВИСЕЛИЦЫ»

Лев Яковлевич Карпов родился 30 апреля 1879 года в Киеве в семье разорившегося коммерсанта, приказчика магазина готового платья Якова Павловича Карпова, имел двух братьев. «В 1895 году после окончания Киевского реального училища он поступает в Императорское московское техническое училище на механическое отделение, — сообщает о своем знаменитом выпускнике официальный сайт Московского государственного технического университета им. Баумана. — Из всех предметов он отдавал предпочтение физике, математике и особенно химии. В 1897 году Карпов начинает посещать нелегальный студенческий марксистский кружок». В начале 1898-го 19-летний студент Карпов впервые был арестован охранкой за участие в создании «Московского союза борьбы за освобождение рабочего класса». После многомесячного одиночного заключения он был выслан из Москвы сначала в Курск, а затем в Воронеж под гласный полицейский надзор. В 1902 году он пишет из ссылки отцу, жившему в Киеве: «Воронеж, 18 января. Дорогой папа! Меня удивляет в твоих письмах, что ты постоянно жалуешься на страданья, которые я тебе причиняю. Я этого совершенно не понимаю… Что касается лично меня, то я, несмотря на то что состою под надзором (в этом я не вижу для себя ничего позорящего), чувствую себя превосходно… и жизнь меня в общем удовлетворяет. Не нужно забывать, что тысячи и миллионы людей живут в стократ хуже моего…»

31 марта 1902 года в Воронеже Карпов был вновь арестован вместе с другими социал-демократами за участие в организации «Северно-русского социал-демократического союза». После 8-месячного одиночного заключения в московской Таганской тюрьме он был снова выслан в Воронеж, но скрылся из-под надзора и перешел на нелегальное положение.

10 февраля 1905 года жандармы ворвались в квартиру писателя Леонида Андреева, где происходило нелегальное заседание ЦК большевиков. Вместе с другими членами ЦК Карпов снова был арестован и брошен в одиночку Таганской тюрьмы, но 8 месяцев спустя, в октябре, в дни всеобщей стачки в ходе Первой русской революции, народ освободил заключенных. Вот как описывает те события старый большевик В.Л. Невский: «Подталкиваемый толпой, я неожиданно очутился у самых ворот „Таганки“, которые вдруг отворились, и каково же было мое удивление, когда я увидел… Льва, который, улыбаясь и прищуривая глаза, смотрел на меня.

— Лев Яковлевич!

— А, вот встреча! Я же вам говорил, что мы обязательно встретимся либо на баррикадах, либо у виселицы».

Из воспоминаний А. Голубкова, бывшего секретаря редакции большевистской газеты «Вперед»: «Увидел я его снова уже после октябрьских дней 1905 года в Москве. Л.Я. принимал участие в организации и ведении издававшейся в Москве накануне декабрьского вооруженного восстания газеты Московского комитета „Вперед“. Это были дни подготовки восстания, и помещение редакции (на Никитской) было одним из штабов… Приносилось туда огромное количество оружия: револьверов, маузеров, винчестеров. Из редакции мы, сотрудники, работавшие в ней, разносили оружие по районам. То же делал и Левушка: надевал под пальто винчестеры, запихивал в карманы и сапоги револьверы… В 1906–1907 годах он был секретарем Московского комитета и вслед за тем в качестве нелегального студента, без права жительства в Москве, учился в Высшем техническом училище…»

Карпов был снова арестован в 1907 году на общегородской рабочей маевке в Сокольниках. Но жандармам не удалось обнаружить никаких улик — он стал уже опытным конспиратором. Снова одиночка. Снова высылка — в Тверь. Туда Карпов не прибыл. Он жил в Москве по паспорту Николая Луначарского (брата будущего наркома просвещения РСФСР, академика Анатолия Васильевича Луначарского — прим. ред.), а в списках студентов МВТУ числился под собственной фамилией. И директор училища Гавриленко, и учителя Льва Яковлевича — профессора Чугаев и Лаптовой — знали, что Карпов — высланный революционер-подпольщик. Ничего не ведала только охранка…

Несмотря на увлечение и занятие революционными делами, он все-таки стал, как и хотел, химиком. Окончил Московское высшее техническое училище в 1910 году, получив специальность инженера-технолога в области химии. Провел самостоятельную научную работу, спроектировал и построил скипидарно-канифольный завод с совершенно новой технологией. Его работа сразу обратила на себя внимание предпринимателей — и российских, и зарубежных. Еще до революции, в 1911–1915 годах, Карпов стал организатором отечественного производства канифоли и скипидара, хлороформа, медного купороса, хлорида кальция и жидкого хлора. Разумеется, мало кто из его коллег-химиков подозревал, что блестящий инженер — это большевик-подпольщик.

КАК КАРПОВ ПОМОГАЛ БУДУЩЕМУ МАРШАЛУ «ЗАКОСИТЬ» ОТ ПРИЗЫВА В АРМИЮ

Москва. К началу 1915 года рабочий из вчерашних крестьян Кира Мерецков (Кирилл Афанасьевич Мерецков (1897–1968) — легендарный советский военачальник времен Великой Отечественной войны, маршал Советского Союза, кавалер высшего военного ордена «Победа» — прим. ред.) попал под влияние большевиков и был настроен так, что совсем не хотел идти на империалистическую войну, класть живот за батюшку-царя. Но на днях Кире исполнялось 18 лет, так что его вполне могли забрать на фронт. И перспективного молодого товарища партийцы направляют к своему лидеру, чтобы тот скрыл будущего маршала от армейского призыва.

«Направляя Кирилла к Карпову, его не предупредили, что тот — старый большевик-подпольщик, назвали только его имя и должность, — читаем об их знакомстве в книге „Мерецков“ из серии „Жизнь замечательных людей“. — „Приедешь, смело иди в контору общества „Гарпиус“. Как зайдешь, сверни по коридору налево, постучи в отдельную комнату, там увидишь человека в пенсне и с усиками, а чтобы не ошибиться, спроси, его ли зовут Лев Яковлевич“.

Кирилл последовал совету и вскоре прибыл в „Гарпиус“. Несмотря на рекомендации, он все же несколько смутился, попав в официальное учреждение и увидев перед собой чиновника. Глаза главного инженера лукаво щурились, а губы подергивала легкая улыбка. Позднее, узнав Карпова поближе, он подметил, что таково обычное выражение его лица, да и речи его была присуща теплая ирония.

Завязался разговор, в ходе которого Карпов как бы мимоходом обронил, что ему рассказали о Кирилле. Он предложил Мерецкову поехать слесарем-механиком на канифольно-скипидарное производство. Это был завод, первоначально построенный Карповым во Владимирской губернии. Он находился вблизи уездного центра — города Судогды».

Из книги воспоминаний маршала Мерецкова «На службе народу»: «Кем был тогда Карпов? Инженер и администратор в акционерном обществе „Гарпиус“, которое ведало производством и сбытом канифоли. Вот и все, что мне было известно. Позднее я узнал, что Лев Яковлевич — старейший революционер-большевик…»

«Разработав проект постройки канифольного завода нового типа, — читаем далее в книге „Мерецков“, — Карпов, получив официальное разрешение, отправился в сосновые леса Владимирской губернии. Что повлекло его туда? Во-первых, старые связи с „Семеном Семеновичем“. „Семеном Семеновичем“ подпольщики в целях конспирации называли „Севернорусский социал-демократический рабочий союз“, одним из видных деятелей которого был Карпов. Во-вторых, наличие в тех лесах красной сосны. Из сока ее изготовляли гарпиус, то есть канифоль. Российская химия тогда еще сильно хромала, продукции ее недоставало, а канифоль нужна была многим: и различным предприятиям (сургучным, писчебумажным, мыловаренным, лакокрасочным), и фотографам, и музыкантам. Раньше исходный продукт — живицу — брали прямо из деревьев, делая так называемую подсочку, то есть собирая из надрезов сок, дерево при этом гибло. Карпов же открыл способ извлекать гарпиус, не повреждая лес…

Потом Карпов перешел к другой теме:

— Мне сообщили, что вам можно доверять, — это был первый случай в жизни Кирилла, когда к нему обращались на „вы“. — К вам будут приезжать люди. Если скажут, что от меня, знайте по этой условной фразе: прибыли свои. Вам придется устраивать их на ночевки в надежном месте. Потом люди будут уезжать. Если ничего не спросят, значит, так и нужно. Если спросят, например, о том, куда им ехать, называйте один из двух адресов. Адреса не записывайте, выучите наизусть, как „Отче наш“. По нечетным месяцам говорите: „Дворницкая частной мужской прогимназии П.В. Смирнова во Владимире“. По четным месяцам: „Проходная химического завода братьев Паниных на улице Шуйского в Иваново-Вознесенске“.

Так Кирилл получил первое поручение большевиков. Он был горд этим. Ему, 18-летнему парню, еще ничем себя не проявившему, доверили такое важное дело!..»

Поработав под Владимиром на канифольном производстве, Мерецков «заболел химией» и загорелся мечтой выучиться на инженера-химика. Блестящим примером ему в этом служил Лев Яковлевич. В 1916 году, во время одного из своих приездов, Карпов сообщил своему юному другу, что вскоре Кириллу придется покинуть Судогду… Он сказал, что работает сейчас директором Бондюжского завода на Каме, возле пристани Тихие Горы, и хочет, чтобы Кирилл приехал туда. Но осуществить поездку не удалось, над Мерецковым снова нависла угроза мобилизации в армию. На фронте дела шли неважно, немцы и австрийцы продвинулись далеко на восток. А Бондюжский завод не давал отсрочки от призыва… Так не осуществилась мечта Мерецкова стать бондюжским инженером-химиком по примеру и под началом своего кумира Карпова. Но вскоре, после революции, будущий полководец все-таки возьмет в руки оружие, сделав это вполне убежденно и сознательно, для защиты дела революции. И — вот судьба! — опять в наших краях.

«И ТОГДА У ЛЬВА ЯКОВЛЕВИЧА ВОЗНИКЛА ИДЕЯ ПОСТРОИТЬ ЛАБОРАТОРИЮ»

Октябрь 1917-го разделил жизнь Карпова на то, что было до и стало после. Для Льва Яковлевича он был итогом 19 лет, отданных революционной борьбе. Журнал «Химия и жизнь» публикует воспоминания Красина (Леонид Борисович Красин (1870–1926) — российский революционер, близкий соратник Владимира Ленина, глава ряда наркоматов в первые годы советской власти — прим. ред.) о Карпове: «Я видел его в 1917 году, после Октябрьской революции, когда рабочие и крестьяне брались уже за руль советского корабля, когда возникали величайшие вопросы организации советской власти, в первую очередь задачи построения нашего хозяйства на новых, социалистических, началах… Лев Яковлевич уже тогда высказывался, что нет возможности с его стажем, с его взглядами остаться сейчас техником на заводе, концентрировать внимание исключительно на технической деятельности. Уже в первые недели после Октябрьского переворота он говорил о необходимости немедленно взяться за организационную работу, за построение того хозяйственного аппарата, тех руководящих органов, которые отныне должны регулировать промышленность, перешедшую целиком в собственность самих производителей, в собственность рабочего класса».

На плечи Карпова легла задача неимоверной трудности. Советская республика сражалась с врагами, голодом, разрухой; многие химические продукты, остро необходимые стране, в России вообще не производились. И Лев Яковлевич приступил к налаживанию старых и созданию новых производств. Ленин знал, что он вверяет важнейшую отрасль народного хозяйства не только закаленному в революционной борьбе коммунисту, но и крупному инженеру, ученому, талантливому организатору, умеющему смотреть далеко вперед. И в те тяжелые годы Карпов сумел собрать силы и средства для работы не только ради сегодняшних и завтрашних насущных хозяйственных нужд, но и для будущего страны.

Поначалу все выглядело скромно: при отделе химической промышленности ВСНХ была создана центральная химическая лаборатория, фундамент будущего Физико-химического института. «Эта лаборатория, — писал Богданов, — важна тем, что она задумана и осуществлена полностью в условиях революционного творчества и при участии людей, которые полностью отдавали свои силы на укрепление советского строя».

В личном архиве первого директора института имени Карпова — академика Алексея Николаевича Баха сохранилась стенографическая запись его выступления 1935 года, в котором он рассказывал о событиях того времени: «Нас было очень мало — всего 8 человек. Правда, Лев Яковлевич настаивал на том, чтобы сразу создать большое учреждение, поставить дело широко, и я, признаться, боялся этого, потому что неясно было, как все наладится… Сначала нам отвели пятый этаж жилого дома в Армянском переулке, но очень скоро лаборатории пришлось расшириться. Мы перешли на четвертый и третий этаж, нас стало работать уже около 40 человек. И тогда у Льва Яковлевича возникла идея построить лабораторию (ныне существующий корпус московского Физико-химического института имени Карпова — прим. ред.). Это было в 1920 году. Коллегия химического отдела ВСНХ тогда поддержала идею с энтузиазмом и вынесла соответствующее постановление… Очень много труда и хлопот было положено на то, чтобы создать институт. Начали его строить в 1920 году. В 1922-м здание было закончено и передано нам».

ПОХОРОНЕН В МОСКВЕ, НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ, У КРЕМЛЕВСКОЙ СТЕНЫ

В 1920 году постановлением Совнаркома Советской России было поручено организовать производство радиевых солей. Специальной комиссией, в работе которой принял участие Карпов, было определено место — хорошо знакомый ему Бондюжский химический завод. Работы по организации производства радия велись под руководством академика Хлопина и инженера Башилова. Впервые в Советской России получены богатые препараты радия, которые были продемонстрированы на третьем Менделеевском съезде по чистой и прикладной химии в Петрограде.

Тяжело заболев осенью 1920 года, руководитель химического отдела ВСНХ коммунист Карпов не переставал работать. Одним из последних документов, вышедших из-под его руки, стала написанная карандашом записка о любимом его детище, о лаборатории, о строительстве на Воронцовом поле нынешнего здания института (это была первая в Москве стройка после Гражданской войны — прим. ред.):

«20 декабря 1920 г.

т. Свердлову (в то время руководителю научно-технического отдела ВСНХ — прим. ред.)

Дорогой товарищ, очень Вас прошу, ввиду того что строит. работ по постройке хим. лаборатории осталось совершенные пустяки, сделать распоряжение о разрешении Комгосора химотделу (Комгосор — комитет государственных сооружений при правительстве РСФСР — прим. ред.) его средствами и его аппаратом окончить это дело. Тем более что главная часть работы вся состоит из специального оборудования, в котором Комгосору будет весьма трудно разобраться.

Т. Збарский дополнит необходимыми объяснениями. Я чувствую себя лучше и, пожалуй, проваляюсь недолго.

Привет, Лев».

Почти сразу после его кончины в 1922 году Бондюжский химический завод был переименован в Бондюжский химический завод им. Л.Я. Карпова, в 1967-м — в Химический завод им. Л.Я. Карпова. В том же году указом президиума Верховного Совета РСФСР от 11 августа рабочий поселок Бондюга был преобразован в город Менделеевск. Химический завод им. Карпова становится градообразующим предприятием.

Он скончался, когда ему был 41 год. За особые заслуги перед Отечеством Лев Яковлевич Карпов похоронен в Москве, на Красной площади, у Кремлевской стены.