Эпопея с передачей здания НКЦ "Казань" Национальной библиотеке РТ еще далека от завершения Эпопея с передачей здания НКЦ «Казань» Национальной библиотеке РТ еще далека от завершения Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПОЧЕМУ УВАЖАЕМЫЙ МИНИСТР ОТДАЕТ ПРЕДПОЧТЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ БИБЛИОТЕКЕ, НЕ ЖЕЛАЯ ВИДЕТЬ МАСШТАБНОСТИ НКЦ?»

Судя по всему, эпопея с передачей здания НКЦ «Казань» Национальной библиотеке РТ еще далека от завершения, даже несмотря на то, что об этом как о деле решенном говорил и президент Татарстана. Во всяком случае, храбрые дамы – сотрудницы музея – не собираются «складывать оружие», а их работа по привлечению внимания в чем-то даже не лишена креатива.

В частности, на этой неделе в редакцию «БИЗНЕС Online» пришло сразу два письма. Вот их подписанты: лауреат Тукаевской премии Розалина Шагеева, главный хранитель фондов Музея национальной культуры НКЦ «Казань» Индуся Мингазова, замдиректора по культурно-массовой работе НКЦ Халиса Исмагилова, ученый секретарь НКЦ Инесса Эделева и заведующая лекторской группой НКЦ Ляйсан Кариева.

Одно из писем – это обращение на имя председателя комитета по образованию, культуре, науке и национальным вопросам Госсовета РТ Разиля Валеева с просьбой сохранить музей в стенах НКЦ. Написано оно по-татарски и несколько отличается от привычного содержания подобных документов. В нем женщины просят Валеева совершить мужской поступок и высказаться. «Время пришло», – говорят они и напоминают, как входящие в структуру НКЦ оркестр «Казан нуры» и танцевальный ансамбль «Казань» 20 лет выступали на всевозможных юбилеях самого поэта-депутата и его коллег. Сам Валеев в разговоре с «БИЗНЕС Online» отказался комментировать это обращение, а люди из его окружения нам сообщили, что сам глава комитета по культуре Госсовета РТ (напомним, что его дочь Сююмбика Зиганшина является директором Нацбиблиотеки) в личных беседах недоумевает, почему его, многолетнего защитника всего татарского в этой ситуации, общественность обвиняет во всех смертных грехах, хотя этот вопрос даже не в компетенции законодательной власти.

Второе письмо сотрудники музея национальной культуры, расположенного в национально-культурном центре «Казань» (НКЦ), адресовали уже нашей газете. В нем они вступают в заочную полемику с министром культуры РТ Ирадой Аюповой, подтвердившей на недавней неформальной встрече с прессой, что передача здания НКЦ «Казань» Нацбиблиотеке – принятое решение. О судьбе музея Аюпова сообщила, что большая часть экспозиции переедет в музей-заповедник «Казанский Кремль». «Есть принцип неделимости музейной коллекции. Разделить — не в нашей власти, и нет такого желания. Сегодня мы бьемся над концепцией музея Казанского Кремля. Весь Кремль будет экспозиционной площадью, все здания справа, когда входишь на территорию Кремля, присутственные места — это все отдается под музей», — ответила она.

Ирада Аюпова провела встречу с «бунтовщиками», дав сотрудникам Музея национальной культуры даже маленькую надежду

«Примечательно, что как руководитель высшего ранга она поняла необходимость сохранения целостности коллекции музея национальной культуры и в то же время сделала парадоксальный вывод «о возможности перевозок большей части» собрания в апартаменты Кремля и расчленения таким образом ее монолитности», – пишут в ответ министру сотрудники НКЦ. «Экспозиция музея национальной культуры формировалась с учетом основных архитектурно-конструктивных, тектонических свойств Мемориала и выстроилась подчиненная исторической логике формирования татарского этноса начиная с эпохи гуннов, тюркских каганатов, Золотой Орды, Ренессанса XVI столетия и заканчивая XX–XXI веками. Уникальная своей исторической последовательностью, самостийная и самодостаточная экспозиция вне своей органической среды и надлежащего объема экспонатуры не будет обладать должным объемом информации и художественным эффектом воздействия. Надо полагать, что и перевезенная часть раритетов, оказавшись в диффузной среде, лишенная основных своих «несущих» шедевров, монументально живописных панно на всю стену, придававших театральную целостность и остроту экспозиции, неизбежно растворится и потеряет свою мощь и эмоциональную силу», – продолжают они. Далее: «Окружающее пространство, местонахождение музея национальной культуры, его габариты позволяют выполнять именно эту миссию политизированного национального музея, с проведением на его базе политических форумов, конференций, дипломатических встреч и др., что вполне возможно при сохранении нынешнего здания, за счет оборотов выставочной деятельности и мероприятий в самом НКЦ и филиалах, а также модернизации, расширяя спектр его влияния». «Почему уважаемый министр отдает предпочтение Национальной библиотеке, не желая видеть масштабности НКЦ, призванного быть духовным центром татар России и всей мировой диаспоры?» – задаются вопросом авторы письма.

Интересно, что в ответ министр культуры РТ провела в пятницу встречу с «бунтовщиками», о чем рассказала «БИЗНЕС Online», дав сотрудникам музея национальной культуры даже маленькую надежду: «Буквально час назад у нас было совещание, где встретились и работники музея, и сотрудники библиотеки. Мы ищем решение для того, чтобы найти консенсус в этом вопросе». Одно из предложений сотрудников НКЦ, чтобы в здании поместились и они, и хранители книг. «Это один из вариантов, – ответила Аюпова. – Я не могу сказать вам сейчас с ходу, потому что это все нужно прорабатывать. И музейные фонды, и библиотечные фонды требуют определенных условий хранения – и с точки зрения безопасности, и с точки зрения температурно-влажностного режима. В любом случае это определенные требования. Вот насколько удастся совместить это все... Вы поймите, что национально-культурный центр по своему содержанию – это некий культурно-просветительский центр, и Национальная библиотека – это тоже культурно-просветительский центр».

Сотрудницы музея написали письмо Разилю Валееву, где просят его оставить всетатарский музей в стенах национально-культурного центра

ЗАСТЫВШАЯ ПТИЦА «ХӨРРИЯТ» КАК СИМВОЛ УТРАЧЕННОГО СУВЕРЕНИТЕТА

Корреспонденты «БИЗНЕС Online» отправились в музей национальной культуры, чтобы познакомиться с историей его создания, а также осмотреть экспозицию. В музее нас встретили искусствовед Розалина Шагеева и главный хранитель фондов музея Индуся Мингазова.

По словам заслуженного деятеля культуры РТ Мингазовой, музей национальной культуры, который многие по ошибке называют музеем тысячелетия Казани, – это единственный в мире всетатарский музей, и недавно он отметил свое 25-летие. «Этот музей – детище бурных лет борьбы за ренессанс – возрождение татарской культуры. И он таким монументальным памятником визуально и остался. Тогда шли бесконечные митинги на Площади Свободы...» – включается в беседу лауреат Тукаевской премии, искусствовед Шагеева. «Мы сами были участниками этих митингов, боролись за это здание!» – кивает Мингазова. «И вследствие энтузиазма целой плеяды татарских общественных деятелей, реформаторов, президента Минтимера Шариповича, в первую очередь ученых, музейщиков родился такой феномен – музей национальной культуры. Эта береговая зона, где на фоне неба прекрасно читалось это сооружение, оно осталось памятником этих 90-х годов», – продолжает Шагеева.

По ее словам, на фасаде НКЦ неспроста стоит памятник – птица «Хөррият», которая когда-то крутилась вокруг своей оси. «Хөррият – это удивительный символ. Поскольку памятник родился в 1996 году, мы назвали его «Хөррият» – демократия, это слово Тукая. И поскольку музей изначально был идеологизирован, то мы туда тоже вписали политизированное: мы провозгласили государственный суверенитет, мы объединились с татарами всего мира! И вот эта могучая лестница, как в галерее Гуггенхайма в Нью-Йорке, вела нас с древнейших времен, с эпохи восточно-тюркского средневековья до XXI века», – вспоминает события 25-летней давности в Казани наш собеседник.

На фасаде НКЦ неспроста стоит памятник – птица «Хөррият», которая когда-то крутилась вокруг своей оси

«Есть очень четкая глубокая продуманность в том, что экспозиция расположилась вот так каскадом: начиная с тюркских балбалов наши предки творят и творят. Затем булгарский период: они созидают уже города, принимают ислам, развиваются ремесла, культура и т. д. Затем эпоха Казанского ханства: золотая корона Казанских ханов – это уникальный экспонат! Я в Москве в Оружейной палате надевала подлинник казанской короны. Лихачев, в то время вице-президент Татарстана, подписал письмо, с которым я отправилась в Московский кремль, в Оружейную палату. Только благодаря его подписи меня туда пустили, меня спустили в подвал и надели на меня шапку – корону Казанских ханов! – вспоминает дни формирования музея Шагеева. – И когда Минтимер Шарипович пришел к нам на выставку, он тоже увидел копию этой короны, сделанную известным ювелиром Ильгизом Фазулзяновым».

Экспозицию музея в тот период собирали всем татарским миром. «Наши соплеменники безвозмездно помогали, два раза ездили в Касимов и привезли очень много интересных вещей. Нам передавали в дар, – говорит Мингазова. – Тут есть форсуна XVII века. Затем начинается блок литературы, историко-культурной экспозиции. Потому что татары – народ государственный, книжный, литературный. И мы показываем наших литераторов, поэтов, предшественников Тукая. И там не случайно литературный салон Карла Фукса, где встречались наши казанские литераторы... Ханские ярлыки, ювелирные украшения, керамика... Это экспозиция, которая показывает, что мы народ, который несет миру, цивилизации культуру и традиции... Вот, например, маленькая коранница. В Казани был древний род Аитовых, из коллекции их семьи у нас есть четыре Корана. Есть блюдо времен Казанского ханства, найденное в озере Кабан, – там, где была резиденция Сююмбике (ныне Архиерейские дачи – прим. ред.)».

Но больше всего основателей музея волнует судьба монументальных сооружений – панно, выполненных на всю стену различными художниками, некоторых из которых уже нет в живых. История создания этих полотен уже сама стала историей и музеем. «Все наши панно объединяют нашу экспозицию начиная с тюркского мира, затем Золотая Орда, второй зал – это центр Казани. Панно выполняли художники из Башкортостана, из Астрахани, из других регионов – все они татары», – говорит Мингазова. «Например, здесь – выдающееся полотно академика живописи Рината Халикова «Светозарная Казань», – уводит нас в глубь музея Шагеева. – Там изображена Сююмбике в центре базара Ташаяк, куда казанцы приносили свои подати. И этот красивый сюжет стал для Халикова каким-то двойным зеркалом для отражения нашей действительности: он изобразил там эпоху, а в лице всех присутствующих – своих современников, которые боролись за музей, которые боролись за хөррият [демократию]. Они делали все это бесплатно...»

Больше всего основателей музея волнует судьба монументальных сооружений – панно, выполненных на всю стену

«ПОЖАЛУЙСТА! ДАВАЙТЕ С БИБЛИОТЕКОЙ БУДЕМ СОЧЕТАТЬСЯ!»

В 2005 году было принято постановление о создании музея тысячелетия Казани в этом же здании, но только как часть экспозиции музея национальной культуры. «Родился двухматричный музей, потому что без Казани, без столицы – сердца страны, нет истории татар. И в то же время без истории татар нет Казани. И вот они органически повелись, пошли бок о бок», – добавляет Шагеева. По словам искусствоведа, музей тысячелетия Казани в те годы презентовали в Париже, Будапеште, Хельсинки. «Далее мы начали совершенствовать свою экспозицию. Каких только выставок у нас не было, каких только художников мы не презентовали...» – говорят служители музея. Сегодня музей национальной культуры – это 3 тыс. кв. м экспозиционных площадей, где размещено около 2,5 тыс. экспонатов. Среди них как раз те крупногабаритные, масштабные панно, которые невозможно перенести и разместить на других экспозиционных площадях.

На вопрос, как они относятся к переезду музея в другое здание, обе женщины тяжело вздыхают. «Это очень больной вопрос», – начинает Мингазова. «Дело в том, что это здание было построено специально под музей, поэтому здесь есть и экспозиционные площади – три каскада. Почему три? Мы поднимаемся по истории, по театру истории начиная с древней истории – с древней Казани поднимаемся каскадами, с древних тюркских времен поднимаемся до XXI века. Наша коллекция составляет 50 тысяч единиц хранения. Столько там произведений искусства!» – восклицает Шагеева. «Чингиз Ахмаров, Баки Урманче, казахстанские, петербургские, московские, периферийные художники! Вы понимаете? – хватается за голову искусствовед. – Как их отсюда вывозить?! Это родной дом для нас! Сколько экспедиций за всем этим стоит, сколько выездов! Это по-настоящему сокровищница татарского народа! Как это можно перевозить, куда?»


«Да, нужно модернизировать, декор можно изменить согласно новой эпохе. Можно убавить немножечко политический пафос, обрести какую-то философскую линию, ноту. Мы не против. Ремонт. Не разрушать! Куда можно вывести эти гигантские панно, куда-нибудь в кукольный театр? А как иначе? Посмотрите, какая высота! Такого, чтобы музей построился за 25 лет, не было. 150, 200, 300 лет! А мы за 25 лет сформировались. Мы не уйдем отсюда», – категорично заявляет Шагеева. «Сейчас много говорят об инфраструктуре, мол, необходимы и кафе, и парковка, и прочее. В 1988 году, когда открывалась еще ленинская экспозиция, здесь уже были прекрасные фондохранилища, наши экспонаты – коллекция 50 тысяч хранения – все хранятся по видам. Все уже было предусмотрено: большой и малый выставочный зал, кафе, ресепшен. Уже тогда все это было», – описывает преимущества НКЦ Мингазова.

«Я 9 раз была в Нью-Йорке, жила там по месяцу, изучала все музеи – начиная от Индии до Мексики. Я была и в Фешинском музее в Америке. Все музеи таковы, они полифоничны: обязательно буфет, обязательно читальный зал. Пожалуйста! Давайте с библиотекой будем сочетаться! У нас сейчас с двух сторон освобождается галерея, пусть там располагаются читальные залы. В подвалах книги у нас хранить нельзя, потому что сыро! Это будет чревато последствиями», – предлагает свой выход из сложившейся ситуации Шагеева.

«Нам предлагают присутственные места Казанского кремля... Дело в том, что там и помещения намного меньше, там нет такой высоты и масштабности. Мы не сможем там организовать такой интерьер. По слухам известно, что в присутственных местах фондохранилище всего 2 метра высоты! Это дореволюционный подвал, и там, говорят, все время образуется конденсат. Там сыро. И всю эту красоту, которая хранится в соответствующих условиях, перенести в подвал присутственных мест?» – качает головой главный хранитель фондов музея.

По словам сотрудниц музея, сейчас он является муниципальным, но должен относиться к президенту, министерству культуры, считают они. «Тогда и финансирование музея будет соответствующим, – уверены наши собеседницы. – Мы должны быть площадкой для президентских мероприятий».

«Это по-настоящему сокровищница татарского народа! Как это можно перевозить, куда?»

«А КАКИЕ ОТЗЫВЫ ОСТАВЛЯЮТ! ПРИЗНАЮТСЯ В ЛЮБВИ ТАТАРАМ! И НЕКОТОРЫЕ СЛЫШАЛИ, ЧТО ТУТ ПРЕДСТОИТ...»

«В Татарстане есть национальный музей. Кстати, раньше он назывался краеведческим – видимо, это мы им дали импульс. Мы первыми провозгласили музей национальной культуры, и они стали национальным музеем. «Хазинэ» тоже возникла не без нашего импульса. Музей государственности Татарстана тоже появился позже нас. Т. е. мы индуцировали импульсы, мы очень счастливы. Но все они тематические: в национальном музее представлен Волго-Урал, Поволжье, в «Хазинэ» – картины, тут – государственность. Все это можно у нас компактно посмотреть, как будто какой-то блиц-фильм. И туристам очень нравится!» – еще раз провела исторический экскурс Шагеева.

«А какие отзывы оставляют! Признаются в любви татарам! И некоторые слышали, что тут предстоит... Как сказать? Даже слов не подберу... Да, неловко говорить, что вандализм. Ну, так скажем мягко, реформирование предстоит. Услышали и потекли, потекли – и туристские группы, и казанцы...» – продолжает лауреат Тукаевской премии.

Нам говорят, чтобы мы начинали демонтаж, говорят собеседницы «БИЗНЕС Online», но мы никак не можем его начать, потому что только на осенние каникулы у нас принято около 100 заявок на экскурсии: из Москвы, Санкт-Петербурга, Саратова – очень многих городов. И, естественно, свои, татарстанские.

«В свое время Ив Джонс, председатель комиссии по делам ЮНЕСКО, сказал, что это один из лучших музеев Восточной Европы. Это было сказано в преддверии тысячелетия Казани, – говорит Шагеева. – Да, нужно развиваться, но нужны ресурсы. Профессиональные ресурсы у нас есть. Декор менять надо, ауру музея – нужно, чтобы тут кругом был свето-воздушный дизайн, здесь можно представить какую-нибудь смотровую башню, чтобы созерцать красоту всего города. У нас же этот «Хөррият» крутился вокруг своей оси. Он должен исторгать сияние, музыку. Вот тогда это будет самое-самое «присутственное» место. Это все не то чтобы наши фантазии, это наша future-концепция. Мы работаем над future-концепцией нашего музея».

«Язык прикончили – теперь что, за историю взялись? Что, мы останемся в списке ушедших народов? Глобализация нас сожрет? Получается, наш народ – пигалица?» – завершает свой эмоциональный спич искусствовед.