Тимур Ахмеров, "БАРС Груп": "Если бы не кризис, нас бы разорвало от количества проектов"

Генеральный директор "БАРС Груп" Тимур Ахмеров рассказал газете «БИЗНЕС Online», в чём схожи инвестиции в ИТ-отрасль Татарстана и США, чем компания заинтересовала министра связи РФ и почему бизнес-план в России – это из серии «пальцем в небо».

ИЗ ЛАЙФСТАЙЛ-БИЗНЕСА В АКТИВНЫЙ СТАРТ ПО РЕГИОНАМ

- Тимур Маратович, сегодня у всех на слуху «Электронное правительство», электронные госуслуги. Но какие компании стоят за этими разработками, практически ничего не известно…

- «БАРС Груп» специализируется на информатизации госсектора. Мы – многопрофильный вендор. В портфеле наших программных продуктов есть решения для электронизации государственных услуг, муниципального управления, образования, здравоохранения, ЖКХ, сельского хозяйства, электронных финансов и социально-экономического мониторинга…

Вообще компания была создана в 1992 году. Тогда мы занимались автоматизацией финансово-хозяйственной деятельности бюджетных учреждений. В те времена существование компании трудно было назвать развитием. Это был некий лайфстайл-бизнес, который жил по своим правилам. С 2005 года мы подключились к работе по «Электронному правительству», а в 2008-м сделали ребрэндинг и вышли на российский рынок. Этот процесс начался с первых шести регионов. Фактически это стало новой отправной точкой.

- Не проще ли было не заниматься своими разработками, а внедрять уже обкатанные и широко известные ИТ-решения? Того же Майкрософта?

- Мы могли купить лицензию у западного разработчика и производить неплохой софт. Но тут есть ряд минусов. Во-первых, мы были бы обязаны выплачивать правообладателю существенные лицензионные платежи. Во-вторых, нас бы сковали в выборе технологий для производства. Являясь вендором, мы действуем по-своему. Большую ставку делаем на web-технологии, благодаря им в наших системах можно работать из любой точки России или за рубежом, был бы интернет. Кроме того, мы можем снижать себестоимость проектов, используя Open Source или компоненты собственного производства.

МЧС СОВЕТОВАЛИ НЕ СВЯЗЫВАТЬСЯ С РЕГИОНАЛАМИ,
НО ОНИ УЖЕ ТРЕТИЙ ГОД ПРОДЛЕВАЮТ КОНТРАКТ

- Где сегодня вы продаёте свои разработки?

- По итогам 2010 года только 39 процентов нашего дохода – это госзаказ Татарстана. Остальные деньги мы «собираем ногами» по России. Сегодня с проектами присутствуем в 57 регионах Российской Федерации. В течение года планируем освоить ещё 15, а к 2015 году – присутствовать в каждом.

- С чем идете в регионы?

- Есть целый портфель решений для 14 направлений, большинство из которых реализовано в Татарстане. Хотя бывают и исключения. Например, электронные дневники и журналы в Татарстане делал другой разработчик, а в Саратове и в Пензе – наша компания.

- Почему?

– Потому что на рынке конкуренция. Но взять хотя бы создание электронной очереди в детские сады. Недавно в Москве на совете по информатизации показывали министру связи Игорю Щёголеву наш проект и, в общем-то, произвели определённое впечатление.

Сейчас этот проект расходится как горячие пирожки. Мы его ещё только запустили в Татарстане, обкатали, а в ряде регионов уже есть хорошие пресейлы, от которых мы ожидаем возникновение контрактов.

Если возвращаться к вопросу о географии, сегодня уже невозможно сидя в Казани покрыть все наши регионы, поэтому мы опираемся на партнёрские каналы сбыта. У нас 51 партнёр. Из них 45 – активные: они сами реализуют проекты, а мы выступаем в качестве вендора. Мы поставляем софт, они - услуги по запуску, адаптации, готовят адаптацию под регион и так далее.

- После Татарстана, какой регион для вас наиболее значим?

- Явного второго места нет. В Волгоградской области, Удмуртии мы присутствуем на рынке финансово-хозяйственной деятельности госсектора, где контролируем порядка 35 процентов. В других регионах, например, Самарской области, мы на протяжении трёх лет реализуем достаточно большой пул проектов, связанных с муниципальным управлением, социально-экономическим мониторингом.

- Кого из списка клиентов вы бы выделили?

- Клиент, которым мы гордимся, - это МЧС Российской Федерации. Министерство три года при помощи нашей системы собирает информацию с 2,5 тысяч абонентских пунктов России. Хотя изначально министерству шептали: не связывайтесь с регионалами, работайте с более известными московскими компаниями. Но тем не менее даже такой требовательный клиент третий год продлевает контракт.

Ряд проектов осуществляем с Федеральной службой по тарифам, Рособрнадзором, несколькими префектурами города Москвы и т. д.

- Какие именно проекты?

- В основном, это сбор данных с неких крупных структур с большой подведомственной сетью. Наш продукт БАРС.Web-Своды относится к классу Business intelligence. Он позволяет собирать данные с разрозненной сети, структурировать, хранить и представлять аналитическую информацию для принятия управленческих решений. Для госсектора это сегодня достаточно востребовано.

На БАРС.Web-Своды сделано много вертикальных сегментных решений – для финансовой отчётности, для ведомственной статистики различных отраслей. Это огромный пакет прикладного кода, который позволяет клиентам получить готовый набор показателей и цифр для своей отрасли, с минимальным тюнингом под конкретную специфику: или региональную, или ведомственную.

В ПОИСКАХ ИТ-САМОРОДКОВ

- Во время визита к вам в офис премьер-министра РТ Ильдара Халикова в январе вы договорились открыть в челнинском IT-парке свой филиал. Что он вам даст?

- Сейчас у нас есть инвестиционные проекты, которые, мы рассчитываем, сработают через некоторое время, есть договоренность с рядом федеральных структур о сотрудничестве. Если всё выстрелит именно сейчас, нам надо знать, где хотя бы набирать людей под проекты. Высококлассные IT-специалисты – это самородки, которых очень трудно найти. Это во-первых. Во-вторых, они уже где-то работают. Мало свободных, практически нет. Есть молодые кадры, которые не готовы сразу вступить в бой по IT-проектам. Сегодня в Татарстане присутствует очень много IT-компаний, в том числе тех, кто работает по западным заказам. Одна из компаний, работающих для западных заказчиков, вообще недавно ошарашила всех тем, что открыла сразу 70 вакансий разработчиков на технологиях Майкрософт, и мы потеряли несколько разработчиков.

- Насколько ваши зарплаты разработчиков конкурентоспособны по сравнению с другими?

- Они варьируются в зависимости от квалификации разработчиков. Минимальный уровень зарплаты для студентов без квалификации - около 20 тысяч рублей. У отдельных сотрудников зарплата доходит до 70 - 80 тысяч и более. Это архитекторы с опытом ведения крупных проектов, проектирования систем. Так получилось, что мы полностью перекупили команду IT-отдела одной из татарстанских компаний. Они писали на технологиях Python, а мы активно набирали разработчиков по этой технологии. Наша мотивация оказалась выше, не только в денежном плане, но и в том, что мы делаем более значимые проекты, где их знания нужнее.

У всего, что мы делаем для "Электронного правительства", для электронизации госуслуг – результат хорошо виден, это показывают по телевизору, обсуждают в интернете. Не просто написал код, который куда-то ушёл, мне дали зарплату и на этом всё закончилось. Едешь по Казани и видишь, что фасады жилых домов отремонтированы. Мы тоже к этому причастны, потому что как разработчики готовили информационные системы для программы капитального ремонта. Сейчас на слуху громкий проект по электронной очереди в детские сады. Мы делали бэк-офисную часть этого проекта и выверяли очередников. Считалось, например, по городу Казань, что 17 тысяч детей стоят в очереди в ожидании места в детском саду, после выверки оказалось, что их всего 11 тысяч с хвостиком. Мы понимаем, что ещё сэкономили деньги в бюджет Татарстана. Из-за ошибочного дублирования могли сделать неправильные выводы... Сейчас такие проекты мы стартуем ещё в ряде регионов России.

- Сколько человек работает в вашей компании?

- Около 280 человек. Средний возраст 25 лет.

«ДЛЯ ТАТАРСТАНА МЫ РАЗРАБАТЫВАЕМ НИЖЕ СЕБЕСТОИМОСТИ, НО…»

- Насколько для компании удачным оказался 2010 год?

- Начиная с 2007 года, мы росли порядка 40 процентов в год. Если бы не 2009 год – год кризиса, нас бы разорвало на части. В 2008 году мы сделали очень много пресейлов – и если бы это выстрелило, мы бы не справились с таким количеством проектов. Сейчас уже не стыдно об этом говорить, но мы не были готовы инфраструктурно. В партнёрском отделе у нас был один человек, сегодня там пять специалистов. Горячая линия раньше была пятиканальная, сегодня – 15-канальная. Когда закручена большая машина, очень много заказов, постоянные встречи с делегациями – если не отлажены вопросы инфраструктуры, то ничего хорошего не получится. Для внутрикорпоративной коммуникации и общения с партнёрами мы почти не используем электронную почту, а задействуем единое портальное решение, где ставятся задачи и контролируется их выполнение. Установили каждому разработчику два монитора, которые экономят до восьми процентов рабочего времени и позволяют увеличить производительность труда.

- Какие же обороты у компании?

- Из соображений, что мы не открытое акционерное общество, я их раскрывать не буду. Как уже отмечал, в прошлом году 61 процент мы заработали, помимо татарстанского  госзаказа. В 2007 году было всего лишь четыре процента.

Учитывайте, что мы занимаемся чистым IT-бизнесом. Мы не занимаемся продажей компьютеров или созданием локальных сетей, мы не покупаем никакие продукты и не перепродаём Майкрософт, Касперский или 1С, что могло бы раздуть наши обороты. Но все наши затраты – это зарплата и содержание персонала.

- Кто является собственниками компании?

- Я единственный собственник. Компания, как уже говорил, была создана в 1992 году. Я пришел спустя три месяца после её основания, на первом курсе института. Компанию в течение долгого времени выкупал по крупицам, мне сейчас 36 лет, и ровно половину – 18,5 лет, я отдал "БАРС Груп", больше нигде не работал.

- Планы на 2011 год – повторить те же 40 процентов?

- Это минимальная планка, которую мы для себя ставим. Во всяком случае, по Татарстану рост если и произойдет, то, наверно, не намного. В республике осталось сопровождение ряда решений, а это всегда дешевле, чем создать их с нуля, как это было в 2009 - 2010 годы. Рост надо обеспечивать за счёт других регионов и федеральных проектов.

- То есть фактически заново продавать то, что уже разработано для Татарстана и здесь же обкатано?

- Да, и мы не скрываем этого. Если мы по госзаказу разрабатываем продукт для госорганов, то по законодательству эксклюзивные права на этот продукт принадлежат именно госоргану. Но политика республики, пропагандируемая Рустамом Нургалиевичем Миннихановым, такова: Татарстан, заказывая продукт, оставляет за собой право безлимитной лицензии на его использование в рамках республики. А разработчику в качестве бонуса даёт возможность зарегистрировать этот продукт на своё имя, приобрести на него права и продавать его за пределами Татарстана по рыночным правилам. Это очень здорово, потому что иначе не было бы стимула для разработчика. В своё время, кстати, США вышли в IT-лидеры потому, что государство именно таким образом осуществляло инвестиции в эту сферу.

Бывает, что для Татарстана мы разрабатываем ниже себестоимости, а зарабатывать деньги начинаем потом. Мы стараемся делать тиражируемую продукцию, порой увеличивая затраты на разработку, и стараемся предусмотреть множество нюансов, которые могут встретиться не в Татарстане, а в других регионах. Приезжая в регион, мы говорим, что костюм сошьём такой же модели, но индивидуально под вас.

- В Татарстане большую популярность электронным госуслугам задал президент Рустам Минниханов. Насколько в других регионах готовы воспринимать подобные разработки?

– Не секрет, что Татарстан уже много лет признаётся одним из лидеров по информатизации. Именно поэтому в большинстве регионов позитивно относятся к решениям IT-компаний из Татарстана. Это заметно, хотя и в других регионах, безусловно, есть на что посмотреть. Недавно я вернулся из Краснодара, и меня приятно удивили их IT-проекты в сельском хозяйстве.

- У нас вообще есть IT в сельском хозяйстве?

– Есть, но нужно ещё много работать. Учитывая опыт Краснодарского края, мы планируем вместе сделать проект, который уже предложили Татарстану. Если их методологию совместить с нашими технологиями, можно было бы опередить конкурентов не несколько лет вперёд.

ЕСТЬ ШВЕЙЦАРСКИЕ ЧАСЫ, А ЕСТЬ ТАТАРСТАНСКИЙ IT-ПРОДУКТ

- Ваши проекты - это дорогое удовольствие для госструктур?

- Среди наших проектов есть такие, стоимость которых составляет около 10 миллионов рублей, а есть и те, которые могут обойтись государству в несколько сотен тысяч. 12 миллионов – максимальная планка для одного проекта. Мы считаем, что за эти деньги можно сделать очень много, учитывая, что у нас есть типовые решения, которые мы адаптируем под требования заказчика, а не создаём с нуля.

- Слышал, что в некоторых случаях речь может идти минимум о нескольких десятках миллионов рублей.

- Пятьдесят миллионов, восемьдесят - я считаю, это перегрев стоимости. Я не говорю о тех случаях, когда за двухнедельную работу по созданию соцсетей компании перечисляют несколько миллионов долларов, а потом со скандалом снимают чиновников. Хорошо, что таких сомнительных проектов становится всё меньше.

Как правило, высокая стоимость связана с тем, что задействован дорогостоящий московский ресурс, где зарплата разработчиков достигает 300 - 400 тысяч рублей. На базе казанского кадрового ресурса это можно сделать и за более приемлемые деньги.

В начале 2008 года, когда мы планировали стратегию выхода на российский рынок, мы поставили себе цель, что цены на наши решения должны быть адекватными. Не низкими, хотя бы потому, что дёшево и качественно – понятия несовместимые. Но доступными. Мы знали, что рынок до конца не сформирован, на разных секторах и сегментах, у федералов и регионалов существует очень большой разброс по ценам. Причём объективных обоснований – почему именно такая стоимость, а не другая – никто никогда не давал. Ну, вот это столько стоит, и всё тут.

До 2009 кризисного года у меня была мысль, что регионы нас не особо воспринимают как серьёзных игроков, потому что все серьёзные игроки в Москве – такой стереотип всегда существовал. Я даже хотел открыть в Москве представительство, чтобы завуалировать татарстанское происхождение. В кризис всё это приостановилось. А осенью 2010 года мы открыли филиал в Москве, но уже не для того, чтобы себя позиционировать как московская компания, а именно для большего удобства взаимодействия с московскими и федеральными госорганами. Там сейчас трудится небольшая команда, их главная задача - выполнять представительскую функцию, контактировать с заказчиками. Сейчас я понимаю, что одно из наших больших преимуществ – то, что мы находимся в Казани, где себестоимость производства программного обеспечения объективно меньше, чем в Москве.

Сегодня, когда мы контактируем с регионами, наоборот говорим, что да, мы из Татарстана, и это вызывает гордость. Татарстанские продукты в России стали модными. Это уже некий брэнд. Есть швейцарские часы, а есть татарстанский IT-продукт.

- Сколько специалистов занято на выполнении одного проекта?

- Всегда по-разному. Партнёры могут сами реализовывать проект, могут привлекать специалистов по аутсорсингу – в итоге получается от двух до нескольких десятков человек. По электронному здравоохранению мы автоматизировали несколько сотен рабочих мест в онкологическом диспансере. На протяжении нескольких месяцев работала команда из 20 человек, они там практически жили. Их работа включала в себя установку ПО, настройку, обучение, адаптацию. Сейчас проект запущен в промышленную эксплуатацию, на сопровождении задействовано пять-семь человек.

У нас также есть команда из 30 человек, которые почти постоянно находятся в командировках. Есть проекты, которые настолько большие, что требуют объединения нескольких партнёров. Если это проект по сбору данных для небольшого ведомства в регионе, то за неделю его может запустить один человек. Запускает, уезжает, а дальнейшую помощь мы можем оказать удалённо, через интернет.

- Сколько может стоить такой проект?

- Даже несколько сотен тысяч рублей, если не требуется много тюнинга для региона. Вообще по кастомизации все решения делятся на несколько уровней. Есть типовые решения: поставил, включил в розетку, всё работает. Есть решения, которые надо доработать процентов на 20. Есть решения, которые представляют из себя некий каркас, а всё остальное делается под заказчика – такие проекты дороже.

МЫ СТАРАЕМСЯ ДЕРЖАТЬ ВООРУЖЕННУЮ ДРУЖБУ

- Кто является вашими конкурентами в Татарстане?

- В Татарстане на одних сегментах рынка вместе с нами действует четыре - пять компаний-разработчиков. С некоторыми мы конкурируем (например, в отрасли здравоохранения), с другими не пересекаемся, поскольку решаем разные задачи. 

- Каков в Татарстане объем IT-рынка в сфере госсектора?

- Этот рынок, по сути, создается минсвязью. Плюс есть Универсиада со своими IT-темами. В России рынок региональной информатизации в 2010 году находился в пределах нескольких десятков миллиардов рублей. В 2011-14 годах предполагается увеличение ёмкости этого рынка. Мы постоянно стремимся к увеличению нашей доли в этом секторе.

- Когда это может произойти согласно вашему бизнес-плану?

- Бизнес-план – это хоть как-то скалькулированные мечты. Загадывать на несколько лет вперёд очень сложно. Если требуется привлечение в IT-компанию частного капитала, чтобы расширить производственные практики, чтобы предложить рынку дополнительные услуги, необходимо показать свои активы. Что является активом для такой компании, как "БАРС Груп"? Компьютеры, которых у нас на 10 миллионов рублей? Они устаревают и каждые три года их надо обновлять. Служебные автомобили? Их можно на пальцах пересчитать. Права на интеллектуальную собственность? Очень сложно оценить, сколько они на самом деле стоят. Как привлечь дополнительные инвестиции в большую IT-компанию? Для этого нужно показать активы в виде долгосрочных государственных контрактов. Вот это актив! Есть госконтракт, согласно которому ты гарантированно получишь в течение года определённую сумму, – есть актив. Но сейчас госконтракты заключаются на один год и что будет потом - не понятно. Решат секвестировать бюджет информатизации - и вместо десяти госконтрактов мы получим два. Разведут руками, скажут – извините, средства в бюджете не заложены. В России бизнес-план – скорее прогноз продаж, но даже этот прогноз всё равно из разряда «пальцем в небо».

- Тем не менее, в России тема электронных госуслуг сегодня в моде. Она вам зажигает зелёный свет в кабинетах чиновников?

- У нас очень много пресейлов, по которым потенциальные заказчики нам говорят – да, нам очень нравятся, хотели бы купить. Но денег нет. Заложим на 2012 год. Спрашиваю - но как же информатизация России, Медведев, выступления... Отвечают – а что мы сделаем? - денег нет! В таких ситуациях мы предлагаем начать с чего-то малого, например, с одного муниципалитета, и постепенно развивать начатое в законченные проекты.

- А не пробовали переформатироваться на рынок частных компаний?

- Мы считаем, что достаточно профессиональны в области госсектора. А в условиях кризиса самые правильные ставки были на госсектор. В госсекторе по инерции остались средства, заложенные в бюджетах. Те игроки, которые были на других рынках, ринулись в конкурсы по госорганам. Если в 2008 году в конкурсах у федерального ведомства участвовали две-три компании, то в 2009-м стало по 10 - 12.

Сейчас российский рынок достаточно насыщен. И все топ-менеджеры друг друга знают. Мы постоянно на связи и постоянно обмениваемся впечатлениями о событиях и мероприятиях, ищем возможности для сотрудничества. В области электронного бюджета фигурируют одни компании. На рынках социально-экономического мониторинга – другие. Плохой мир лучше хорошей войны. Мы в этом плане стараемся держать вооружённую дружбу. Тем более что сегодня мы фактически конкурируем с компаниями, давно уже имеющими впечатляющую географию и узнаваемое имя.

Что касается рынков, мы не планируем сейчас осваивать новые направления. Делаем отдельные шаги по частной медицине, углубляемся в тему сельского хозяйства. Но это не просто. Если ты решил выйти на другой рынок и начал работать, то надо перестраивать структуру. Мы считаем своей стратегией дальнейшее совершенствование на рынке госсектора.

Владимир Казанцев
Фото Сергея Елагина