Олег Лоевский и Инна Яркова Олег Лоевский и Инна Яркова

КУРС НА «НОВУЮ СЕРЬЕЗНОСТЬ»

В нынешнем году перед Олегом Лоевским, Инной Ярковой и Дианой Сафаровой стояла сложнейшая задача — кураторам нужно было если не превзойти успех «АРТ-подготовки-2017», то по крайней мере не снизить градуса художественной дискуссии, традиционно разворачивающейся на казанском фестивале вот уже который сезон. Напомним, что успех прошлогодней лаборатории до сих пор отзывается эхом на федеральной сцене, заставляя говорить о «Городе АРТ-подготовке» как о важном центре российского поискового театра: минувшей весной «Индивиды и атомарные предложения», выпущенные Всеволодом Лисовским в творческой лаборатории «Угол», стали участником офф-программы национальной театральной премии «Золотая маска», а спектакль Регины Саттаровой «Время роста деревьев» будет показан этим летом на престижном петербургском фестивале «Точка доступа». Заочно программа лаборатории-2018 смотрелась на этом победоносном фоне достаточно скромно: в отсутствие по-настоящему громких имен в афише ставка была сделана на молодых режиссеров и местные творческие кадры.

Сегодня, когда основной блок пятой по счету «АРТ-подготовки» завершен, приходится констатировать, что любимое детище фонда «Живой город» вступило в возраст взросления и взяло курс на «новую серьезность». Продолжая исследовать рубежи театра site-specific (это когда спектакль привязан к конкретной локации и может быть разыгран только там), в нынешнем году казанский форум между тем ощутимо скорректировал свою идеологию.

В предыдущие годы организаторы «АРТ-подготовки» концентрировались на решении преимущественно профессиональных, внутрицеховых проблем, провоцируя молодых режиссеров, драматургов и художников на эксперимент вне классической сцены-коробки с ее традициями и условностями, попутно развивая зрителя и прививая публике вкус к актуальным театральным формам. В нынешнем году лаборатория не столько задвинула художественную проблематику на второй план, сколько предложила в качестве контрапункта к ней мысль о социальной ответственности искусства: избрав в качестве темы этого года Казань с ее историей, географией и морфологией, «Город АРТ-подготовка – 2018» вернула актуальность и силу затертой от неуместного использования мысли о театре как важнейшем общественном институте. Успех такого смыслового разворота свидетельствует о результативности поисков прошлых лет: творческий опыт, накопленный «Живым городом» и его подопечными с 2014 года, бесспорен — значит, настало время переплавлять его во что-то большее.

Сцена из эскиза «Бер фаҗигале язмыш хроникасы» Сцена из эскиза «Бер фаҗигале язмыш хроникасы»

ПРОШЛОЕ В НАСТОЯЩЕМ

Именно поэтому сверхсюжетом «Город АРТ-подготовки – 2018» вовсе неслучайно стала болезненная и насущная для современного российского общества тема исторической памяти. Как ни горько это признавать, но в подавляющем своем большинстве россияне крайне мало знают о жизни своих предков и о прошлом не только своей страны, но зачастую и своего города — это что-то вроде нашей национальной травмы, преодолеть которую пока никак не получается. Чем чреваты белые пятна в национальном сознании, общеизвестно: невоспроизводимость исторической памяти, ее разрывы, стремление жить «с чистого листа» опасны и для государства, и для его граждан, обреченных на бесконечное повторение одних и тех же ошибок прошлого. Впервые тема исторической памяти прозвучала на «Город АРТ-подготовке» этого года в открывавшей офф-программу лекции Артема Силкина «Трудное» наследие в музее», ставшей своеобразным эпиграфом всей лаборатории: директор музея-заповедника «Остров-град Свияжск» размышлял о современных последствиях трагических событий XX века, приведших к тому, что сегодняшний человек зачастую просто не знает, что делать с нашей общей историей.

Эта же тема стала основой эскиза «Бер фаҗигале язмыш хроникасы» («Хроника одной трагической судьбы»), созданного на сцене «Угла» молодым режиссером Дмитрием Акришем — соавтором недавнего выпускника ГИТИСа, прошедшего школу маститого педагога Леонида Хейфеца, — стал куратор Радиф Кашапов. Литературной основой впечатляющего формальной отточенностью часового спектакля стали три знаковых текста: «Черная Колыма» Ибрагима Салахова, первое в татарской литературе произведение, освещающее эпоху культа личности, роман «Давайте помолимся», в котором Аяз Гилязов рассказывает о лично пережитом опыте жизни в лагерях, и «58-я. Неизъятое» Анны Артемьевой и Елены Рачевой — мартиролог осужденных по политической 58-й статье за антисоветскую агитацию.

Тема сталинских репрессий долгое время оставалась табуированной на отечественной сцене даже после развала Советского Союза — для того чтобы перечислить выпущенные в России спектакли, осмысляющие историю архипелага ГУЛАГ, хватит пальцев одной руки, что же до списка по-настоящему убедительных постановок, то он окажется еще более коротким. Эскиз Дмитрия Акриша можно сколько угодно (и, вероятно, вполне обоснованно) обвинять и в прямолинейности мышления, и в упрощенчестве, и в каботинстве. Но стоит ли пенять молодому режиссеру попытками спекулировать на теме, если «Бер фаҗигале язмыш хроникасы» начинает мучительный разговор на тему, опыт художественной рефлексии которой в российском театре фактически отсутствует? Впрочем, первый из показанных в рамках лаборатории спектаклей ценен отнюдь не только своим гражданским звучанием: «Хроника одной трагической судьбы» движима сильнейшей энергетикой студентов театрального факультета Казанского государственного института культуры с курса Фарида Бикчантаева, выходящих на одну сцену с артистами театра им. Камала. Продолжить наблюдение за диалогом двух актерских поколений можно будет уже в новом сезоне — осенью доработанный эскиз войдет в репертуар «Угла».

«Молот. Сумерки» был показан дважды — утром, перед восходом солнца, и вечером, в закатных лучах, локация при этом оставалась неизменной: спектакль играли прямо под пролетами моста «Миллениум» «Молот. Сумерки» был показан дважды — утром, перед восходом солнца, и вечером, в закатных лучах, локация при этом оставалась неизменной: спектакль играли прямо под пролетами моста «Миллениум»

ЛИХИЕ 1980-Е

По-своему генеральный сюжет «Города АРТ-подготовки – 2018» преломлялся и в самом атмосферном эскизе нынешнего года, поставленном Алиной Мустаевой — хореографом нашумевшего спектакля «Магазин» Альметьевского татарского драматического театра (5 номинаций на последнюю «Золотую маску»). «Молот. Сумерки» был показан дважды — утром, перед восходом солнца, и вечером, в закатных лучах, локация при этом оставалась неизменной: спектакль играли прямо под пролетами моста «Миллениум», так что изобретательному саунд-дизайну петербургского композитора Олега Гудачева то и дело вторила музыка городской магистрали.

За каких-то 30 минут Мустаева вместе с командой демонстрировавших чудеса самоотверженности танцовщиков выдала вполне законченное размышление о том, как быстро обитатели маячивших на другом берегу реки каменных джунглей могут потерять человеческий облик — и как неуловимо испаряется внешний налет цивилизации. Этот атмосферный этюд способен произвести крайне сильное впечатление на зрителя, даже если тот и не подозревает о том, что авторы отталкивались в своем поиске от истории печально известного «казанского феномена». Постановщикам и исполнителям «Молота» удалось главное: не углубляясь в этнографию «театра жизненных соответствий», напомнить о том, что человеческая природа одинакова и неизменна во все времена. Эти балансирующие на грани точной психологической зарисовки и экзистенциальной драмы «Сумерки» могли, в сущности, наступить не только в Казани 1980-х, но когда угодно, где угодно и с кем угодно.

Центральным событием программы нынешнего года стала премьера эскиза «Дом» Центральным событием программы нынешнего года стала премьера эскиза «Дом»

ДОМАШНЯЯ РАБОТА

Центральным событием программы нынешнего года стала премьера эскиза «Дом», два показа которого уже вошли в новейшую историю татарского театра — проект куратора Ксении Шачневой нельзя не признать одной из самых больших удач «Живого города» за все пять лет, что проводится «Город АРТ-подготовка». И дело тут, разумеется, не только и не столько во внешней эффектности антуража спектакля режиссера Веры Поповой, в котором роль сцены играл продольный балкон боковой стены Мергасовского дома, а зрительского амфитеатра — крыша гаража расположенного по соседству элитного жилого комплекса. Связывая воедино разные эпохи, собранная Радмилой Хаковой и Йолдыз Миннуллиной документальная хроника жизни и судьбы легендарного памятника, давала прозвучать голосам его обитателей — известным художникам и безвестным ноунеймам, жертвам сталинских репрессий и нашим современникам. Примечательные сами по себе, эти частные истории масштабировались авторами «Дома» до объемного художественного высказывания — исследующего, к слову, тот самый феномен исторической памяти, о котором так много размышляли в этом году на казанской лаборатории.

О том, как устроен «Дом», хочется думать и вспоминать снова и снова. Спектакль открывал баит — монолог в традиционном эпическом жанре татарского фольклора, обычно описывающем гибель главного героя, монолог прощания с жизнью. Подчеркнуто профанный текст — рассказ живущей в Мергасовском Карины, продавца салона «МегаФон» на улице Баумана — удивительно тонко сочетался здесь с возвышенно-скорбной формой его подачи. Так задавался жанр спектакля — поминки по дому, ближайшее будущее которого неизвестно. Это обстоятельство — знание зрителей о том, что прокатная судьба постановки, вполне вероятно, ограничится двумя показами, усиливало переживание главного свойства театра: сиюминутности и неповторимости творческого акта, творящегося здесь и сейчас. В финале Мергасовский затягивали строительной сеткой — выглядевшей, конечно, как погребальный саван. Повседневное, обыденное поминутно преображалось в «Доме» в надбытовое, магическое, и главным ответственным за этот алхимический процесс был Владимир Раннев, дублировавший голоса занятых в эскизе артистов звуковыми гало, своеобразными акустическими нимбами: с их помощью известный петербургский композитор превращал прозу жизни в высокую поэзию.

Дмитрий Ренанский