Александр Закатов (второй слева): «В современном обществе все, кто захочет узнать правду, ее узнают, и другого лекарства против лжи, кроме правды, не существует» Фото: Елена Колебакина-Усманова

«ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ МАРИЯ ВЛАДИМИРОВНА НЕ ПОДДЕРЖИВАЕТ ИДЕЮ ЗАПРЕТА»

Фильм Алексея Учителя «Матильда», еще даже не появившись в прокате», наделал много шума. Крестные ходы с требованием запретить картину, угрозы православных активистов поджигать кинотеатры, атаки на контору режиссера в Екатеринбурге... При этом Российский императорский дом этой ярости не разделяет, хоть и категорически не согласен с представленным в фильме образом царя.

«Великая княгиня Мария Владимировна не поддерживает идею запрета какого бы то ни было фильма, в частности фильма „Матильда“, потому что она считает, что это, во-первых, не имеет правовой перспективы, поскольку статья 29 Конституции запрещает цензуру в нашей стране и, во-вторых, неразумно привлекает лишнее внимание, создает рекламу данному фильму. А как говорила еще императрица Екатерина Великая, с идеями бесполезно бороться пушками. Просто если какая-то идея или концепция нам не нравится, мы должны ей противопоставить свою концепцию, свою идею. А остальные решат, кто прав, а кто не прав», — транслировал позицию потомков династии Романовых накануне на пресс-конференции в Национальной службе новостей (НСН) глава канцелярии Российского императорского дома Александр Закатов. По его словам, это уже не первый случай за всю историю, когда императорский дом сталкивается с «оголтелой клеветой и ложью». Закатов утверждает (к слову, осталось непонятным, смотрел ли он сам фильм целиком), что ранее никто из критиков царя с любого фланга (левого, либерального, монархического) не подвергал сомнению аксиому, которая подтверждается историческими источниками, что Николай II был «очень спокойный выдержанный человек, с большим самообладанием, внутренней цельностью». «В данном фильме, как можно уже судить по кадрам трейлера, показан неврастенический, психопатический человек, который не может разобраться в своих чувствах, который, в общем, если прямо не изменяет своей жене, то находится в раздвоенном положении и мечется между двумя женщинами. Императрица показана истеричной колдуньей. Основы личности Николая II, которые не отрицают даже его критики, теперь в общественном сознании подвергаются сомнению и расшатыванию», — возмущался Закатов. Так что теперь его главное опасение в том, что в памяти и сознании общественности, которая посмотрит фильм Учителя, император останется странным, взбалмошным человеком.

Но конкретных шагов против таких наветов императорский дом, похоже, делать не намерен. «В современном обществе все, кто захочет узнать правду, ее узнают, и другого лекарства против лжи, кроме правды, не существует», — заявил Закатов. К слову, защищающая Николая II депутат Госдумы Наталья Поклонская и высшие чины русской православной церкви (РПЦ) не особо внятно открещиваются от воинствующих православных активистов.

Протодиакон Андрей Кураев Андрей Кураев признает право режиссера толковать образ того или иного исторического деятеля так, как он видит, и, напротив, осуждает тех, кто хочет «монополии на истолкование жизни и действий какого бы то ни было человека» Фото: ©Кирилл Каллиников, РИА «Новости»

«МУЧЕНИК-СТРАСТОТЕРПЕЦ — ЭТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО ЦЕРКОВЬ ПОЧИТАЕТ ЗА ЕГО КОНЧИНУ»

Протодиакон Андрей Кураев вчера рассказал, что ничего оскорбительного в фильме не нашел. «Могу сказать так, что перед нами классическая аскетическая история; говоря словами Дамблдора, это рассказ о мальчике, который, когда ему предстояло выбрать между легким и правильным, выбрал правильное. Все отношения с Матильдой, согласно фильму, заканчиваются в день венчания, то есть в супружеском состоянии государь никак не изменяет своей жене, он ей верен», — заявил священник. А кинокритик Давид Шнейдеров указал на то, что фильм «Матильда» повествует о «страшной дилемме», когда юноша, влюбившись в девушку, встает перед выбором – любовь или Россия. «И он предпочитает жениться на России, выполняет свой государственный долг. И он больше не встречается с Матильдой Кшесинской», — отметил он.

Кураев не согласен с мнением Закатова об образе императрицы Александры Федоровны, которая якобы увлекалась магией, еще будучи невестой. Кураев напомнил, что последнее поколение Романовых и впрямь не обошло это увлечение: «Распутин — просто финал этой истории. Это была бесконечная череда целителей, шарлатанов при императорском дворе. С другой стороны, в фильме этот эпизод демонстрируется достаточно целомудренно, потому что он показан в стиле гротеска». Так что Кураев в целом признает право режиссера толковать образ того или иного исторического деятеля так, как он видит, и, напротив, осуждает тех, кто хочет «монополии на истолкование жизни и действий какого бы то ни было человека»: «Ленин принадлежит не только коммунистам, поэтому не только КПРФ имеет право толковать, говорить, писать статьи о жизни и деятельности Ленина. Точно так же, если найдутся потомки Ленина, неважно, от Инессы Арманд или, может, какие-то внучатые племянники, при всем уважении к их мнению и мемуарам, если они есть, они не должны быть кляпом, стандартом, с которым сопоставляют свои суждения об этом историческом деятеле все остальные. Если это справедливо относительно Ленина, то справедливо и относительно Николая Второго».

Еще один важный момент, на которой Кураев обратил внимание, это то, что Николай II канонизирован именно как страстотерпец, поэтому, по его мнению, неправильно считать, будто церковь, признавая его «святую кончину», таковыми же называет его жизнь, правление и деятельность. «Митрополит Ювеналий, глава комиссии по канонизации святых, в 2000 году на архиерейском соборе, который принимал это решение, достаточно внятно сказал, что это не канонизация в принципе монарха как такового, это не канонизация образа правления Николая Второго. Мы поклоняемся подвигу его кончины, его терпению, тому, что он не озлобился, в бесчеловечных условиях остался человеком. Вот этот подвиг для нас важен. Мученик-страстотерпец — это человек, которого церковь почитает за его кончину», — объяснил протодиакон.

По его словам, все грешны, но какие-то люди «свои грехи перерастают», и это, по сути, остается самым главным. «Говорят: „Нельзя копаться в грехах святого человека“. Простите, святых для того и канонизируют, чтобы мы копались в их грехах, то есть как человек мог пережить свой грех, — рассуждает священник. — Грех есть у каждого из нас. Но какие-то люди свои грехи перерастают. Как им это удалось? – вот вопрос, ради которого церковь предлагает жития святых, рассказы о них. Давайте не будем копаться в грехах Марии Египетской. Нет, церковь каждый год в этом копается, в храмах зачитывает ее житие со всеми подробностями, как она зарабатывала себе на жизнь в Александрийских борделях. Кроме того, подвиг страстотерпца — это подвиг последней минуты. Если мы узнаем, что мученик Георгий или мученик Меркурий где-то в юности как-то вели себя в несоответствии евангельским стандартам, ну и что? Они потом смертью доказали, что главное в их жизни было это, а не какие-то подростковые подвиги, похотливые или вороватые. Предположим, мы узнаем, что святой мученик Дмитрий Салунский воровал с мальчишками яблоки из соседнего сада. Что из этого? Вопрос в том, что главное в человеке».

«Если есть политические силы, которые с этим заигрывают, они не понимают, что с такими моментами заигрывать нельзя. Я за закон. Если товарищ Поклонская или еще кто-либо видит нарушение закона, пускай подает в суд»Фото: kremlin.ru

«ПОКЛОНСКОЙ НАДО ПОНИМАТЬ, ЧТО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НА НЕЙ ВДВОЙНЕ ЛЕЖИТ»

Поскольку фильм большинство участников круглого стола пока, как и вся Россия, не видели, рассуждать о художественных достоинствах его не представлялось возможным. Поэтому дискуссия логично перетекла в обсуждение того, что творят православные активисты. Участники сошлись во мнении, что запрещать что-то было бы глупо и неправильно. «Я взрослый человек, мне никто не имеет права запретить смотреть то кино, которое я хочу. Единственным мерилом свободы художника является Уголовный и Гражданский кодекс. Если любое произведение соответствует кодексам, единственный запрет – возрастное ограничение. На фильм Алексея Учителя стоит ограничение 16+, больше у него ограничений быть не должно», — объявил Шнейдеров. По его мнению, весь сыр-бор начался из-за Поклонской, которая своими действиями обеспечила фильму хорошую кассу.

«Если мы пойдем по пути запретов, то сегодня кто-то выступает против фильма „Матильда“, завтра кто-то скажет, что где-то „пятая колонна“, демагогически, не основываясь ни на каких доказательствах, и мы начнем друг друга запрещать, это будет уже не сила права, а право силы», — подтверждал общую позицию Закатов.

Участников круглого стола удивила позиция властей, правоохранителей и самой РПЦ, к которой относят себя готовые громить кинотеатры горячие головы. Так, президент Центра социальных и политических исследований Георгий Федоров, хоть и признался, что «Матильду» смотреть не желает, твердил, что Россия — государство светское, так что нельзя заигрывать с любыми религиями и потакать их радикальным требованиям: «Если есть политические силы, которые с этим заигрывают, они не понимают, что с такими моментами заигрывать нельзя. Я за закон. Если товарищ Поклонская или еще кто-либо видит нарушение закона, пускай подает в суд. Кстати, я приветствую мирные протесты. Официальная церковь на самом высоком уровне должна отмежеваться от этих радикалов, экстремистов и террористов, которые только начинают действовать. Если так дальше пойдет, поймут, что это безнаказанно, поверьте мне, насилие будет перерастать в другие формы. Пока это не переросло, надо этому конец положить. А Поклонской надо понимать, что ответственность на ней вдвойне лежит». А если еще добавить «сумасшедший фактор», то выходило, что бывшему прокурору Крыма надо отвечать и за эту когорту протестующих.

При этом Федоров часть ответственности возлагал в том числе и на министра культуры Владимира Мединского, который, мол, должен смотреть, что за фильмы финансирует его ведомство. К слову, первый зампред синодального отдела по взаимодействию церкви с обществом и СМИ Александр Щипков как раз на днях заявлял, что именно Мединский в ситуации с «Матильдой» допустил политическую ошибку, как и когда-то с доской Маннергейму. Об ответственности самой РПЦ ее представитель предпочел умолчать.

«На фильм Алексея Учителя стоит ограничение 16+, больше у него ограничений быть не должно»Фото: ©Виталий Аньков, РИА «Новости»

«ВОТ ВАМ СВЯЩЕННЫЙ ТЕРРОРИСТ — САМСОН НАЗЫВАЕТСЯ»

Зато Кураев моральную ответственность за погромы православных активистов возложил на самого патриарха Кирилла, который, кстати, до сих пор не дал своей оценки ситуации: «Понимаете, очень легко дать человеку право на ненависть, право на расправу, право на погром. Очень легко разрешить. А вот затем затолкать пасту обратно в тюбик гораздо тяжелее. Я думаю, что определенная моральная ответственность и на патриархе Кирилле лежит. Он после скандала с Pussy Riot легализовал это право на ненависть: „Занимайтесь эксгибиционизмом, показывайте свои оскорбленные чувства, давайте акционизм, начиная с митингов и протестов“ и так далее. А дальше потерять грань очень легко. „Христианское государство – Святая Русь“ усвоили эту риторику. Наши лидеры часто говорят: „Это не мы, а народ-то возмущен, имейте в виду. Лично я-то, может, взрывать и не буду, но вообще-то ваши деяния заслуживают именно такой реакции“. Очень горько, что и сейчас никто их официальных спикеров церкви не находит внятных слов осуждения».

Из слов Кураева выходило, что высшие иерархи церкви должны говорить со своей паствой не на языке права (так с ними поговорит полиция), а на языке богословия, чтобы «перетолковать» те примеры терроризма, которые эти воинствующие активисты отыскали в Ветхом завете. «У них же есть своя энциклопедия святых отцов, священные прецеденты. Вот вам священный террорист – Самсон называется, персонаж Ветхого завета разрушил языческий храм, погиб сам, когда рухнула крыша и несколько тысяч язычников погибли. Чем вам не святой покровитель терроризма сегодня? — вопрошал Кураев. — Поэтому вопрос в том, как эти вещи перетолковать, потому что они входят в обойму этих красных цитатников такого рода экстремистов и террористов. Нельзя это просто взять и запретить. Это надо перетолковать, это богословское, пасторское усилие. Именно от этого почему-то наши архипастыри сегодня уклонились».


Уже после круглого стола, отвечая на вопрос «БИЗНЕС Online», Кураев продолжил этот разговор: «В годы перестройки модным был мем: „Разве церковь научит чему-то плохому?“ Нет, конечно. Однако оказалось, что это не так. Надо понять, каждый из нас создает христианство по своему желанию так или иначе. Каждая книга прочитывается каждым человеком по-своему, каждый фильм прочитывается по-своему, и Евангелие — не исключение. Одна из форм перекладывания ответственности с себя, сказать: „А это я за послушание. Лично я-то против, чтобы кому-то морду бить, но оказывается, что моя вера и церковь меня к этому понуждают“. Церковь даже не в лице патриарха, а духовного наставника, собеседника. Сказал же Иоанн Златоуст: „Увижу еретика проповедующего, освети свою руку ударом о его проклятую морду“. Значит, надо честно сказать, что в православии есть школа богословия любви и школа богословия ненависти», — считает протодиакон.

«Почему люди так возбудились по поводу фильма „Матильда“ и почему этих же людей совершенно не затронули мультяшки про князя Владимира? В этих мультяшках про богатырей образ святого князя Владимира уж гораздо дальше отстоит от церковного канона, чем образ Николая Второго в фильме Учителя от его церковной иконки», — уверен Кураев. — Любимый аргумент критиков фильма: «А если бы про вашу маму сняли бы какой-нибудь такой рассказ, как бы вы реагировали?» Не знаю, честно сказать, я эмоциональный человек, но, положив голову в морозилку и некоторое время пробыв там, я оттуда ее достаю, возвращаю на место и говорю: «Вы знаете, дело в том, что моя мама не только моя мама. Она живой человек, у нее были разные идентичности по месту работы, еще где-то. Она бывала разной. У разных людей разная память о ней, как у разных людей разные представления об Андрее Кураеве, ныне пока еще живом». Это совершенно естественно. И запретить другим людям высказывать в соответствии с тем образом, который в их голове сложился, очень странно».


«Я СЕЙЧАС ВООБЩЕ МОГУ СКАЗАТЬ, ЧТО ВЫ «ПЯТАЯ КОЛОННА»

Федоров поддержал Кураева в том, что «когда война, не надо мяться в углу», и церковь действительно должна сказать свое веское слово. Но не только она. До того налево и направо раскладывавший ответственность за происходящее политолог «наехал» и на потомков Николая II, которые, по словам Федорова, также отмалчивались, а то и, не дай бог, невольно одобряли действия протестующих против «Матильды». Такое обвинение задело уязвленного Закатова, который моментально вспылил и бросился защищать династию Романовых. Спор разгорелся нешуточный, под стать полемике вокруг фильма Учителя.

– А вы читали хоть одно изречение или выступление? — гордо спросил представитель императорского дома.

– Да меня монархия в России не интересует! — яростно парировал Федоров.

– Вот вы сначала прочитайте, — назидательно погрозил пальцем Закатов.

– Абсолютно!

– А потом рассуждайте.

– А почему я должен читать то, что меня не интересует? А вы читали Ленина? — политолог явно применил запрещенный прием.

– Читал, представьте себе — Закатов развернулся к оппоненту и поднял брови, ожидая от визави удивленного взгляда.

– А Маркса? А Сталина? — Федоров даже не смотрел в сторону своего оппонента.

– Да, — захлебываясь от негодования отвечал Закатов.

– А Каутского? — добивал Федоров.

– Да, — с достоинством кивал оппонент.

– И каждый день читаете? — не унимался политолог.

– Не каждый.

– Ну и все! Меня это тоже не интересует, — решительно объявил Федоров.

– Когда я рассуждаю о чем-то...

– Да я рассуждаю о том, что у нас светское государство, а монархия... — политолог в порыве подбирал слова. — До свидания! — Закатов пытался что-то возражать, но Федоров умудрялся кричать еще громче. — Уважаемый, ваша семья находится за рубежом! Я сейчас вообще могу сказать, что вы «пятая колонна», — рубил рукой он, даже не глядя в сторону Закатова. — Влияете на внутреннее положение России...

– Этот путь безосновательный! — вопил защитник Императорского дома.

– Почему? С кем вы связаны? — Федоров перешел в контрнаступление, Закатов опешил. — С Британской монархией связаны? Связаны? — еще яростнее тыкал в него политолог.

– Отвечаю. Можно отвечу? — взмолился Закатов. — Да, родственные связи, конечно, есть.

– Ну и все, до свидания тогда, — махнул ему довольный и уверенный в своей победе Федоров.

Склоку в силах был прекратить только модератор круглого стола. Журналисты же хихикали и гадали, подерутся или нет.

– Я его не перебивал, и он пусть меня не перебивает, — жаловался политолог. — Он мне рот не заткнет, это бесполезно!

– Угу, бесполезно, — с надменной усмешкой повторил осажденный Закатов.

Федоров, распаленный внезапным спором, дальше продолжать рассуждения не стал, лишь еще раз повторив тезис о том, что надо активнее противодействовать насилию.

Спокойно наблюдавший за пикировкой Федорова и Закатова отец Андрей лишь удивился: «А почему так получилось, что российская культура в год столетия русской катастрофы смогла на языке кино отразить эту катастрофу только фильмом про Матильду? Если бы было еще два десятка фильмов, „Матильда“ потерялась бы там. Почему только один вышел? Вот это странно».