На встрече была презентована книга «Стили и формы татарской архитектуры Казани 1920-х и начала 1960-х годов», которая стала победителем самого массового и авторитетного профессионального конкурса ассоциации книгоиздателей России «Лучшие книги года».

На этой неделе скоропостижно скончался профессор архитектуры Нияз Халитов На этой неделе скоропостижно скончался профессор архитектуры Нияз Халитов

«ЕСТЬ БОЛЕЕ СЕРЬЕЗНЫЕ ЗАДАЧИ — НАДО НАПИСАТЬ ИСТОРИЮ ТАТАРСКОЙ АРХИТЕКТУРЫ, ЭНЦИКЛОПЕДИЮ ТАТАРСКИХ АРХИТЕКТУРНЫХ ФОРМ...»

Эта книга — третья из серии по архитектуре Казани. Это не экспромт, а целенаправленное исследование, которое невозможно было сделать одним махом. Это этапы, нужно было проследить стили и формы. Книга с самого начала задумывалась как путеводитель по архитектурным формам Казани по аналогии с одним германским изданием. Небольшой такой словарик. Но когда я в это втянулся, то понял, что так не получится, потому что если там готика, барокко, то все понятно, а у нас кочевой пласт никому не известен, булгарский пласт практически неизвестен. Ученые указывают на памятники в Бóлгарском городище, да и они не булгарские, а золотоордынские. Золотоордынский пласт также никому не известен. Практически никто, кроме специалистов, даже не знает, что золотоордынские памятники в прекрасном состоянии сохранились на Северном Кавказе, в Крыму, у нас, а также в Тюменской области. Это все нужно было показать, причем не просто показать, а проанализировать, сделать обобщающий материал по археологии, каким-то историческим хроникам и т. д.

В общем, пришлось каждую из этих книг сделать большим исследованием, где невозможно было что-то констатировать, а нужно было проводить специальный аналитический поиск с тем, чтобы было понятно: было так, так и так. А основная цель была проследить традицию — начиная с кочевых времен, заканчивая сегодняшним днем — как это все развивалось, не было ли перерывов, прослеживается ли это как-то в Татарской слободе и даже в современной архитектуре.

По современной архитектуре у меня собрано огромное количество материала, по советской — тоже. Я уже было сел за это все, но так получилось, что именно в это время у меня случился инфаркт, мне сделали операцию на сердце. Пришлось секануть книгу пополам и сдать только ленинско-сталинский период. Все остальное пока ушло в ящик, и я это, видимо, не буду завершать, потому что есть более серьезные задачи — надо написать историю татарской архитектуры, надо написать энциклопедию татарских архитектурных форм, какие-то более нужные вещи. А это либо подождет, либо кто-то другой продолжит.

И данная книга является результатом такого сквозного исследования стилей и форм татарской архитектуры за все периоды ее существования, вплоть до середины ХХ века, когда умер Сталин, а вместе с ним умерла и сталинская архитектура, и прослеживает механизм передачи традиций: как это все происходило, конкретные формы, перечень этих форм — какие они были. Как они передавались и передавались ли.

«РУССКАЯ КУЛЬТУРА ЯВЛЯЕТСЯ ОДНОЙ ИЗ СОСТАВЛЯЮЩИХ ЧАСТЕЙ ЗОЛОТООРДЫНСКОЙ КУЛЬТУРЫ»

Советская архитектура изучена с точки зрения московской. Все изучено: конструктивизм, арт-деко, сталинский ампир, но региональные формы практически не изучались, причем не только у нас, но и в Туркмении, Азербайджане и т. д. — там, где сам Бог велел... Но особо не изучали. Не знаю, как в Турции, на Востоке, в Узбекистане. Но у них все более очевидно: есть железная собственная средневековая традиция и советский стиль, которых поженили — и все видно. У нас с этим сложнее, потому что русские и татары даже еще в булгарский период начали сближаться.

В период Золотой Орды русское государство — московские и окружающие — просто стало частью Золотой Орды: русские отатарились так же, как мы сейчас обрусели. Русская культура является одной из составляющих частей золотоордынской культуры.

Когда Золотая Орда распалась на разные государства, в том числе и на русское, это была постзолотоордынская архитектура, которую Петр I уничтожил и вместо которой насадил искусственно западную. Этот пласт существует, и он очень близок с татарской архитектурой. Поскольку наследие татарской архитектуры утрачено, полностью разрушено, начиная от Казани и ниже, да и в Казани, собственно говоря, ничего не осталось: ни одного сооружения, все растащили, даже в таких великих городах, как Сарай Берке, Сарай Бату, Царевское, Селитренное городище, от них ничего не осталось, пустырь просто. Поэтому изучать наследие очень сложно. Его можно изучать только по аналогии. Например, если мы знаем цивилизационный уровень, если мы знаем, каковы археологические остатки, если мы сумеем сопоставить родственные цивилизации, то мы выходим на какие-то реконструкции.

Книга «Стили и формы татарской архитектуры Казани 1920-х и начала 1960-х годов» стала победителем самого массового и авторитетного профессионального конкурса ассоциации книгоиздателей России «Лучшие книги года» Книга «Стили и формы татарской архитектуры Казани 1920-х и начала 1960-х годов» стала победителем самого массового и авторитетного профессионального конкурса ассоциации книгоиздателей России «Лучшие книги года»

«Я СВОЕЙ ЗАДАЧЕЙ ПОСТАВИЛ РАСШИФРОВАТЬ ЯЗЫК ТАТАРСКОЙ АРХИТЕКТУРЫ»

А у русских это более или менее сохранилось. Учитывая то, что я сказал: у них так много татарского, что, в принципе, там тоже можно найти. Делается это просто. Сопоставляя русские формы с мусульманскими — турецкими, арабскими и т. д., ты видишь, что это одно и то же. Ну они же не в Каир ездили перенимать, ясно, что у татар заимствовали, у кого же еще?

Московская научная школа архитектуроведения это все игнорирует. Любыми способами пытается объяснить, но про татар ни слова! Бог с ними, пусть как хотят, но я своей задачей поставил расшифровать язык татарской архитектуры — конкретные формы через самые разные вот эти вот возможности: археологические, исторические хроники, аналогии, в том числе и отголоски русской архитектуры. Вот так это дело шло. Удалось кое-что сделать, и я нашел какой-то перечень этих традиционных форм, которые начал потом искать — было ли это все в советской архитектуре. Выяснились очень интересные вещи.

Это я к чему сказал? К тому, что отличить русское от татарского не всегда можно: как и в языке — у русских и татар есть одинаковые слова, одни и те же. Некоторые говорят, что на 1/3 русский язык состоит из татарских слов. В архитектуре — то же самое. Во всем культурном — в художественной культуре, в государственной культуре — есть татарский элемент, есть альтернатива. Вот мой посыл, вот от чего нужно от чего отталкиваться.

«И В КГБ БЫЛИ ТАКИЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ДИССИДЕНТОВ НЕМНОЖКО ПРИКРЫВАЛИ»

Советская архитектура отличалась от предыдущих тем, что она концептуальная, т. е. производилась под жестким руководством государства, из Москвы корректировалась, были какие-то правила, по которым необходимо было развивать этот стиль. Принимались постановления ЦК, архитектурно-художественных организаций. Всех заставляли записываться в союзы художников, в союзы архитекторов. Кто не записался, тому просто заказов не давали. Соответственно, все это шло под прессингом государства, поэтому появились единые стили советской архитектуры.

Но при этом существовала ленинская национальная политика, где предусматривалось, что каждая национальность имеет право на развитие собственной культуры. И в национальных республиках, какими бы они ни были, где бы они ни были, давалась возможность, поощрялось развитие национальных форм. У каждого народа были свои формы и свои исторические традиции. Это все ложилось на советский контекст, т. е. сталинский стиль был, а на него навешивалось. Была такая формула — национальная по форме, социалистическая по содержанию. Т. е. не допускалось никаких мусульманских вещей в структуре, культовая архитектура отрицалась. Но, как знаете, то, что написано, это написано. Официально порнографии в Советском Союзе тоже не было, а реально была, все мы знаем, что была. Вот и в архитектуре то же самое. Творчество не всегда подчинялось принятым правилам. Находились люди, которые просто желали делать так, как они хотят, как они это видят. А местная власть, собственно говоря, не особо запрещала.

И в КГБ были такие люди, которые диссидентов немножко прикрывали, т. е. они понимали, что люди творческие, если его запрешь, то никому от этого хорошо не будет. Они просто предупреждали, чтобы он слишком не светился — и все, он уже дальше продолжал работать. Здесь то же самое — на уровне обкомов, горкомов это все как-то проходило. А мы имеем результат. Мы имеем результат в виде конкретно построенных вещей, которые можно анализировать. И видим, что разница между московскими стилями и другими русскими регионами есть. Их уже можно классифицировать.

«Многие думают, что национальное – это где есть орнамент, стрельчатые арки. Если этого нет, значит, извините, архитектура не татарская» «Многие думают, что национальное — это где есть орнамент, стрельчатые арки. Если этого нет, значит, извините, архитектура не татарская»

«МНОГИЕ ДУМАЮТ, ЧТО НАЦИОНАЛЬНОЕ — ЭТО ГДЕ ЕСТЬ ОРНАМЕНТ, СТРЕЛЬЧАТЫЕ АРКИ»

И существовала еще третья линия, которую обычно вообще никто не рассматривает, кроме меня, вне всяких общих советских стилей — это романтизм. Когда архитектор, творец просто делал то, что хотел. Его совершенно не волновало, сталинский там стиль или несталинский. Он просто видел своей задачей делать татарское. Это мог быть кинотеатр, жилой дом. Их не так уж и много, но это концептуальные постройки, которые воплотили в себе собственный поиск, частную инициативу каждого человека. 

И еще один момент — в советское время, начиная с 1940-х годов вплоть до последнего момента существования советской власти, центром этого был институт: сначала он назывался Центральным научно-исследовательский институтом теории и истории архитектуры, я там кандидатскую защищал, а потом его переименовали во Всесоюзный научно-исследовательский институт теории и истории градостроительства. Фактически это были центры изучения национальных архитектур. Там создавалась общая теория национальной советской архитектуры, очень хорошо проработанная. В основу первой части своей книги я положил теоретический посыл при формировании национального стиля вообще.   

Многие думают, что национальное — это где есть орнамент, стрельчатые арки. Если этого нет, значит, извините, архитектура не татарская. Но посмотрите на меня — я не монголоид, каляпуш не надел, говорю по-русски. Значит, из-за этого я русским стал, что ли? Нет, я татарин! Какая разница, чье это производство. Не в этом же дело. Дело в содержании.

«ВСЕ, ЧТО ПОСТРОЕНО НА ТЕРРИТОРИИ ТАТАРСТАНА В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД ДЛЯ НАСЕЛЕНИЯ РЕСПУБЛИКИ, ЯВЛЯЕТСЯ, ПО СУТИ, ФАКТОМ РАЗВИТИЯ ТАТАРСКОЙ АРХИТЕКТУРЫ»

Есть определенная градация архитектурных сооружений, где традиция выражена в здании внешне от нуля до полного стиля. Полное — это тот самый романтизм. А ноль — это абсолютно современное здание, в котором для неискушенного глаза ничего национального нет. Там просто традиция не выражена, вот и все. А по сути это то же самое. Например, Дом печати на улице Баумана. Или хрущевки. Скажут, что в нем татарского? Да ничего! А чье это тогда, русское? Не русское. Потому что типовой проект хрущевок из Франции был привезен. А Дом печати вообще американский функционализм в чистом виде, просто он здесь получил название советского конструктивизма. Тоже не русское. Это что-то непонятное.

Давайте смотреть по содержанию. Что такое Дом печати? Это национализированное издательство братьев Каримовых, которое получило название Комбинат им. Якупова. Это татарское книжное издательство, где ничего, кроме татарской литературы, для татар не печаталось. Там же был магазин. И все это вместе оформлено в стиле конструктивизма. Чье это сооружение? По большому счету это факт татарской архитектуры, эпизод в истории татарской архитектуры. Тупиковый. Не было ему подобных зданий, но факт остался, он был. Таких фактов много, и в русской архитектуре — тоже. Что-то там Баженов задумал, построил ни на что похожее в стиле классицизма. А классицизм — это французский стиль. Это же русская архитектура. А какая еще? На том же основании можно считать, что это татарская архитектура.

Если исходить из теоретических посылок — их там много, все перечислять не буду, то все, что построено на территории Татарстана в советский период для населения республики (как для татар, так и для русских — неважно), является, по сути дела, фактом развития татарской архитектуры. В чем-то есть разница, в чем-то — нет.

Возьмем те же самые хрущевки. Получается, у нас есть здание. Если мы на нем нарисуем петушки, то это будет белорусское здание, орнамент — получится марийское здание, нарисуем татарский или узбекский орнамент — получится татарское или узбекское здание. Но это же ерунда. Чепуха какая-то получается, правильно? Почему? Пример приведу. Вот у всех есть сотовый телефон. Где они произведены? На территории России их не производят, ни одного. А есть они у всех. Т. е. это и факт русской культуры, это и факт татарской культуры, это факт любой другой культуры, потому что сама культура состоит из таких вещей. Просто в этом нет традиции, она может быть кем-то другим произведена. Но без этого сотового телефона наша культура становится чем-то другим. Раз это было в нашей культуре, значит, оно наше тоже. То же самое хрущевки. Они и факт русской культуры, они и факт грузинской культуры, факт прибалтийской культуры — они всем принадлежат. Каждому по-отдельности — тоже. Как слово «музыка» — оно всем принадлежит. Это и татарское слово, и русское — любое другое, и французское тоже — «мьюзик». Неважно. Это все равно факт национальной культуры. Вот как примерно можно расширить понимание о национальном.

ут же еще и орнаменты есть – правда не мой раздел – Наиля Надыровна (справа) сделала «Тут же еще и орнаменты есть — правда, не мой раздел — Наиля Надыровна (справа) сделала»

«СПРОСИ ТАТАРИНА, ОН СРАЗУ СКАЖЕТ, ЧТО «УРА» — ЭТО ЛИБО КОСИ, ЛИБО ОКРУЖАЙ»

Книга на этом основана— я просто на двух таких примерах вам показал, теоретически обосновал. Ну а дальше я беру периоды развития татарских архитектурных стилей — ленинский период, конструктивизм, арт-деко, сталинский монументализм. Татарский стиль там есть, даже в конструктивизме. Вопрос только в том, чтобы их увидеть. Вот слово «ура», например. Любой русский кричит «ура». А спроси его, что это означает, он не скажет. Спроси татарина, он сразу скажет, что «ура» — это либо коси, либо окружай. Т. е. надо видеть для того, чтобы понимать. Надо уметь читать язык архитектуры или чего-нибудь другого. Я как раз и учу людей видеть то, чего они не видят. Не потому, что они глупые, а потому, что информации нет. Вот эту информацию я даю в двух предыдущих книгах. 

Вот суть того, что здесь сделано. Материал огромный, я прочесал всю Казань, все, что построено в этот период. В книгу в основном вошли «сталинки». Конечно, там кроме анализа, консультаций и прочего была проведена огромная техническая работа — убрать на фотографиях провода, тени, заменить новые пластиковые окна на старые деревянные и т. д., впечатать их, покрасить в нужный цвет, так что туда вложено немало труда.

Но в эту книгу я вложил три основные задачи. Первая — чисто познавательная, чтобы люди знали. Вторая — теоретически обосновать принципы, вывести общую теорию. И третья — дать людям материал. Т. е. если решат построить в каком-то стиле, люди начнут думать: если я строю в Казани, значит, должен строить в казанском стиле. Соответственно, книга дает этот материал — там сотни, если не тысячи фотографий, которые дают возможность просто посмотреть, как это было, и взять за основу — интерпретировать или что-то. Тут же еще и орнаменты есть — правда, не мой раздел — Наиля Надыровна (Альменова-Халит — супруга автора — прим. ред.) сделала. Они тоже классифицированы — те, которые были в общесоветском стиле, те, которые именно в татарском стиле и т. д., они тоже могут быть утраченными. Если ты хочешь реставрировать, можешь примерно такие же сделать.

В общем, вот такие задачи стояли. Я так понял, что в Москве это все оценили — книга получила два диплома плюс благодарность от Госдумы за укрепление межнационального согласия.

«Мне очень нравится здание на Пушкина, где располагался магазин «Ноты» «Мне очень нравится здание на Пушкина, где располагался магазин «Ноты» Фото: Оксана Черкасова

«ЭТО ВСЕ МОЖНО ОЦЕНИТЬ КАК КАЗАНСКИЙ РЕТРОСТИЛЬ КОНЦА XX – НАЧАЛА XXI ВЕКА СО СВОИМ СОБСТВЕННЫМ АРХИТЕКТУРНЫМ ЯЗЫКОМ»

Мне очень нравится здание на Пушкина, где располагался магазин «Ноты». Это 1952–1953 год. Архитектор там очень хорошо поработал над этими формами, тактично, красиво все сделал, пластика великолепная, проработаны детали. В общем, этот примерно золотоордынский стиль он сумел воспроизвести. 

Что касается современной архитектуры Казани, я к ней очень уважительно отношусь, потому что вижу, что наши архитекторы наш центр не портят. Что-то не знают, что-то не доделывают, но, самое главное, историчность построек, этажность, общее целевое соответствие они сохраняют. Некоторые вещи вообще великолепно сделаны. Например, Новиков построил здание банка на Кремлевской рядом с Почтамтом — это вообще шедевр, я считаю. Не то чтобы совсем уж модерн, но для конца XX – начала XXI века потрясающе красивое здание сделал. 

У нас в Казани то, что построено за этот период, можно по-разному оценивать. Есть диванные ворчуны, которые говорят: «это бесвкусица», «это не соответствует», «там неправильно», «тут неправильно», каждое здание обзывают, не знают уже, к чему придраться, — есть целая группа в интернете. На мой взгляд, это все от того, что они таких вещей не понимают.

Смотря как это все рассматривать — есть архитектура новая, которая соответствует всем стандартам современной архитектуры, а есть архитектура чисто казанская. Я вижу, что это все можно оценить как казанский ретростиль конца XX – начала XXI века со своим собственным архитектурным языком. Главное — правильно объяснить, тогда, в принципе, все становится на свои места. И задача этого стиля была просто поддержать среду.

Если люди недостаточно грамотные, не ставят перед собой задачи точного соответствия каким-то историческим стилям, а хотят просто сохранить среду, то с этой стороны абсолютно правильно. Они ипровизировали в заданных им рамках — общий художественный стиль, общий художественный облик не испорть, сделай как хочешь, но только чтобы это не бросалось в глаза. Средовая застройка сохранена, они это делали.

«Я успеваю за год написать одну книгу. просто беру и пишу от начала и до конца, сходу» «Я успеваю за год написать одну книгу. Просто беру и пишу от начала и до конца, с ходу»

«РАЗВЕ МОЖНО СЧИТАТЬ ХОРОШИМ АРХИТЕКТОРОМ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ТАКИЕ ВЕЩИ ДЕЛАЛ?»

Когда едешь от вокзала, например, там все здания новые, а выглядят как старые. Это можно, конечно, воспринимать как временную вставную челюсть, которая когда-то будет заменена, но свою задачу они там выполняют, потому что в других городах так не делают, просто стекляшки в 20 этажей ставят — и все, приехали, дальше уже нечего делать.

Как архитектор Агишев делал в свое время — на улице Баумана поставил «аквариум», прекрасное здание испортил. Там была великолепная биржа ХХ века, взял и изуродовал ее — поставил стекляшку. Но это же полное безумие — такие вещи делать. Гостиница «Татарстан» — зачем надо было ее на Кольце ставить? Ну зачем? Там же была прекрасная среда! Он взял ее поставил, она стоит там ни к селу ни к городу. И никуда ее не денешь. Или на площади Свободы тоже «аквариум» поставил. Разве можно считать хорошим архитектором человека, который такие вещи делал? К счастью, у нас таких архитекторов немного. Есть люди, которые в основном все понимают.

Есть люди, которые пытаются воспроизводить традиционные формы, а это вызывает бешеную критику со стороны этих ворчунов: «это немасштабно», «что за окна такие?» и т. п. Например, на улице Бехтерева среди деревянных домов поставили несколько больших зданий — однозначно стиль не назовешь, что-то из сталинской архитектуры есть, но там четко читается национальная традиция, т. е. желание показать что-то татарское. И есть те, которые просто импровизируют эмоционально. Например, Светлана Мамлеева построила театр кукол. Тоже резвятся: «позорище», «китч». Но взгляни ты на это по-человечески — это для кого строили, для тебя, что ли? Для детей строили. Это детям должно нравиться, а не тебе. Вот ведут детей в это волшебное сооружение, где все для них — для детей. И совершенно неважно, как к этому взрослые относятся, детям там хорошо.

А если посмотреть с точки зрения традиции, там много чего интересного — и в композиции, и в каких-то деталях, но все переработано. В свое время Гауди сумасшедшим считали — что-то там непонятное делает, дурачок какой-то. А сейчас в Барселону едут, чтобы на Гауди посмотреть. Т. е. оценка современников не всегда адекватная.

Есть, конечно, современные здания типа «лего». Я считаю, что, когда начнется снос, все равно за ветхостью со временем что-то будут реставрировать, а что-то ломать, вот эти здания первыми снесут. А кукольный театр, «миннихановский дом» оставят. Их будут реставрировать, потому что это что-то оригинальное, это что-то казанское, что-то действительно наше, чем можно любоваться. А эти непонятные кубы и параллелепипеды — кому они интересны, кроме самого архитектора? А архитектор что, для себя, что ли, это делает? Он же для нас это делает, а нам это непонятно. Я так считаю.

P. S. У меня задача такая — каждый год по одной книге выпускать. Я делаю в первую очередь то, что полезно для людей и интересно мне самому. У меня сохранилось огромное количество фотографий. Одна книга у меня занимает один год. Материала у меня достаточно, я собирал его всю жизнь. У меня архив такой, что... Я успеваю за год написать одну книгу. Я не делаю так, как обычно люди делают: собирают материал, пишут черновики, планы... Я просто беру и пишу от начала и до конца, с ходу. Вот так я работаю. Буду работать, пока не закончусь...