СО СТРОСС-КАНОМ, НО БЕЗ ГЛАЗЬЕВА

Накануне стартовал ежегодный московский экономический форум (МЭФ), который собрал в этом году рекордное число участников — на него зарегистрировались 3883 человека из 47 регионов и 16 стран. Рост составил 53% от прошлогоднего числа участников, что стало для сопредседателей форума и радостью, и головной болью одновременно. С одной стороны, мероприятие вызывает горячий интерес, с другой — организаторы уже второй год подряд не рассчитали вместимость зала пленарных заседаний в Ломоносовском корпусе МГУ им. Ломоносова. Последний стал уже привычным местом дислокации этой, как обозначил себя и коллег научный руководитель института экономики РАН, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг, «респектабельной оппозиции». Мало того, что две длинные очереди растянулись у входа в здание, заставив кого-то провести на холодном ветру добрые полчаса, так потом вся эта когорта ожидаемо не поместилась в зал. Особо настойчивые заполнили проходы между рядами, другая часть — пожалуй, по численности превышающая собравшихся в зале, — расположилась перед экранами в просторных коридорах корпуса. В качестве компенсации в их распоряжении оказались кофе-чай, печенье и бутерброды.

Кроме «количественного» отличия нынешнего МЭФ от предыдущих были и качественные. Если три предыдущих года основная тема как бы «заглядывала» вперед: «Несырьевое будущее России», «Новый курс. Время не ждет», то на сей раз обращалась к будущему через прошлое: «25 лет рыночных реформ в России и мире. Что дальше?»

Также бросилось в глаза, что советник президента Сергей Глазьев, который в прошлые годы являлся завсегдатаем пленарных дискуссий, ныне оказался хедлайнером лишь одного круглого стола, посвященного оценке опыта тандема Примаков-Маслюков. У корреспондента «БИЗНЕС Online» невольно закралось подозрение, что такая рокировка вызвана появлением противоречий между сопредседателями форума и Сергеем Юрьевичем. Вспомнилась и прошлогодняя публичная схватка между Глазьевым и Гринбергом, когда последний решил оставить пост директора института экономики РАН, а вместо себя продвигал ученого Михаила Головнина. Советник президента этой кандидатуре воспротивился. В качестве причины академик в своем письме указал, что в 2006 году в Госдуме под руководством Головнина был представлен доклад, смысл которого заключался в том, что «втягивание Украины в НАТО и в Европейский Союз никак не является препятствием для развития наших отношений». С его обвинениями не согласился Гринберг, назвав их «чудовищной несправедливостью».

Впрочем, не будем углубляться в дела минувших дней. Тем более сам Глазьев в беседе с корреспондентом «БИЗНЕС Online» решительно отмел подобные домыслы. «Да нет у меня никакого конфликта. Это проблемы совершенно не мои. Мне занятость не позволила приехать на форум», — заявил он. При этом экономист заверил, что обязательно появится на второй день форума, как и заявлено в программе. «К тому же я буду завтра, я буду рассказывать об опыте работы правительства Примакова. Я считаю сегодня важным говорить об опыте работы Примакова. Думаю, что это сегодня важнее, чем весь форум вместе взятый», — отрезал Глазьев.

Но вернемся к первому дню МЭФ. Своим присутствием мероприятие впервые почтили декан экономического факультета МГУ им. Ломоносова Александр Аузан (еще в январе он активно участвовал в либеральном Гайдаровском форуме), а также бывший директор-распорядитель Международного валютного фонда (МВФ) Доминик Стросс-Кан. Последний в отсутствие других фигур подобного калибра, пожалуй, и стал главным героем первого дня.


«ЛУННОЕ ЗАТМЕНИЕ — ЭТО СЕРЬЕЗНЫЙ ЗНАК. ВСЕ, ЧТО ВЫ ГОВОРИТЕ В ЭТОТ ДЕНЬ, ВСЕРЬЕЗ И НАДОЛГО»

«Итоги рыночных реформ: без гнева и пристрастия» — такое название носила открывающая форум пленарная дискуссия. Выступавший модератором Гринберг предлагал обсудить «25-летие великой трансформации» всех стран бывшего социалистического лагеря. Как ни странно, обсуждение получилось весьма спокойным, но при этом довольно пессимистичным. Возможно, повлияло лунное затмение, на котором Гринберг почему-то особо акцентировал внимание. «Сегодня у нас лунное затмение, это серьезный знак. Мне мой знакомый астролог позвонил сегодня и сказал, что вы должны быть очень ответственными. Все то, что вы говорите в этот день, всерьез и надолго», — заявил экономист. Если применить эти слова к тому, о чем говорилось на пленарках, остается констатировать, что нынешняя тяжелая ситуация в стране действительно надолго.

Гринберг волновался, что больше половины респондентов всевозможных соцопросов высказывались за возвращение к плановой и распределительной экономике. «Только 26 - 27 процентов выступают за рыночную экономику. Это нас настраивает на не очень оптимистический лад», — печалился экономист. И пока что предложил сосредоточиться на вечных вопросах: что получилось, кто виноват, были ли какие-то иллюзии тогда и можно ли исправить ситуацию. Сам Руслан Семенович был уверен в одном: если за год ничего не изменится в экономической политике, то следующий МЭФ соберет еще большее число участников.

В свою очередь, Аузан, начавший рассуждать об итогах «трансформации», выдвинул и развил свою первую гипотезу: «Переход был не к реальным рыночным системам, а от экономики дефицита к обществу потребления. Этот невиданный переход произошел успешно. Он завершился к 2007 - 2008 году, к началу мирового кризиса, он имел свои фазы. Сначала действительно был расчет, что рынок все расставит по местам, будут эффективные собственники. На мой взгляд, расчет не был оправдан теоретически даже тогда, потому что не учли транзакционные издержки... Поэтому при отсутствии институтов, которые снижают транзакционные издержки, получили то, что получили».

После этого, по словам декана, стали искать институты, но импортные не приживались на российской почве либо меняли свою природу. «Долго боролись за закон о банкротстве, а потом стали бороться против, потому что у нас он оказался замечательным инструментом рейдерского захвата», — привел пример Аузан.

Отсюда вытекала вторая гипотеза: «Мы имеем институты вполне совершенные, но определенного вида — институты извлечения ренты». И если, не дай бог, начать эти институты еще больше совершенствовать, то получим еще большее извлечение монопольной, административной и иной ренты. Третий тезис, как вывод из первых двух: сформировавшееся общество потребления, основанное на этих не способствующих развитию институтах, — тупик, из которого надо выходить.

Куда же идти? «Нельзя ли, решая задачу сытости, одновременно вернуться к вопросу стратегии долгосрочного развития? На мой взгляд, это и есть главная развилка сегодняшнего дня», — сделал вывод Аузан. Одним словом, нужна стратегия.


«МВФ — ЭТО ТОЛЬКО ОДНА ТОЧКА ЗРЕНИЯ»

К тому же пришел и профессор Козминского университета, бывший заместитель премьер-министра и министр финансов Польши Гжегож Колодко. «Не хватает долгосрочного плана. Нам не надо плановой экономики, но нам нужна стратегическая мысль», — заявил он. Это, впрочем, по его мнению, и есть главная проблема России: нет понимания, куда идет страна. «В России вы знаете, что было 25 лет тому назад, но пока не знаем, куда все идет. В этом самая большая разница между Россией и Польшей. Мы с 1989 года знали, что мы идем к рыночной экономике в смысле институциональных рамок, какие есть в ЕС», — объявил он. Еще один интересный вывод Колодко: то, что применимо в Швейцарии, может не подойти России. «Нет таких же ценностей и такой же политики», — добавил он.

— Мы 25 лет назад очень надеялись на Запад, на МВФ, считали, что получим помощь и тоже устроимся на солнечной стороне жизни. Мы все хотели перейти из второго мира в первый, но некоторые перешли в третий, некоторые остались непонятно где. Как оцениваете позицию Запада тогда? Почему вы нам так мало помогли? — обратился Гринберг к Стросс-Кану — еще одному представителю западного мира, причем не из последних.

— Мы рассчитывали, что будут недостатки, особенно когда экономика только создается в странах, которые ее раньше не имели. Экономическая теория — это не законы физики, как иногда полагают экономисты. Экономика дает нам определенную информацию, мы учим определенные уроки, но реальная жизнь намного сложнее, чем наши теоретические изыскания. А Запад и МВФ пытались отслеживать и участвовать в трансформационных процессах в СССР и помогать выйти на дорогу рыночной экономики. Но и мы в полной мере не понимали, как это сделать, по каким правилам это работает, — признался экс-глава МВФ. — Нельзя просто взять какие-то политические элементы, институты. Этого все равно недостаточно. Где-то это может сработать, а в другом месте работать не будет, потому что другая история, другая культура, другой способ организации жизни.

После таких откровений как минимум странно было бы и дальше внимать советам специалистов МВФ, которые, можно сказать, только что расписались в своем незнании, неумении и даже неопытности.

Тем временем Стросс-Кан посоветовал искать собственный путь развития. «МВФ — это только одна точка зрения. Вряд ли это может работать, если особенности отдельной страны не принимаются во внимание», — заявил он. Единственное, в чем он был точно уверен, так в том, что сырьевая экономика неработоспособна, в чем убедились, пожалуй, опытным путем в России «Надо выработать стратегию, даже если это рыночная экономика, все равно нужна специфическая экономическая стратегия, она должна быть в каждой стране», — сделал свой окончательный вывод экс-глава МВФ.


«МЫ УЖЕ 25 ЛЕТ ФУНКЦИОНИРУЕМ В РЕЖИМЕ «А ВАСЬКА СЛУШАЕТ ДА ЕСТ»

Еще одна страна, которая столь тесно связала себя узами с МВФ именно в последние годы, — Украина. Сергею Арбузову, который в еще домайданной Незалежной побывал на постах премьер-министра, вице-премьера и главы Нацбанка, вчера оставалось только констатировать: за последние 2 года страна потеряла больше, чем за предыдущие 20 лет. «Резкая смена формата, резкий выбор пути, ориентированного на Запад, привел к тому, что традиционные торговые связи с РФ, другими союзными республиками были прерваны. Украина за это время потеряла 10 миллиардов долларов. Эту же сумму Украина пытается заимствовать у МВФ на основе платности, возвратности, на основе невыполнимых, страшных для экономики требований, которые привели к обеднению населения», — взволнованно говорил он.

Выход экономисту теперь видится только один — восстановление связей с Россией и другими бывшими республиками Союза. «Это все могло бы вернуть Украину на состояние 1991 года. На сегодня Украина отброшена на десятки лет назад», — предполагал он.


К российским проблемам вернул собравшихся академик РАН, директор Московской школы экономики МГУ Александр Некипелов, который тоже имел свое представление о том, почему же в стране не получились реформы 1990-х. «Уровень наших представлений о переходе к рынку на начало реформ был достаточно примитивным. Мы придавали особое значение процессу либерализации хозяйственной деятельности, при этом не понимали важности вопроса о формировании агентов, адекватных рыночной экономике. Грубо говоря, у нас возникла и в течение 90-х годов была ситуация, когда мы в значительной степени либерализовали всю хозяйственную деятельность, а это было так, как если бы устанавливали светофор, а все участники дорожного движения — дальтоники», — рассуждал он.

Как следствие, стандартные методы экономической политики приводили совсем не к тем результатам, к которым должны были бы приводить. «Все время говорилось о необходимости балансирования бюджета, все время сокращались расходы, а результатом вопреки всему, что написано в учебниках, являлось увеличение его дефицита», — привел в пример Некипелов.

По мнению экономиста, другим до сих пор аукающимся фактором стала трансформация экономики в шоковом режиме, любой ценой. Все это вылилось в конфликты, обнищание населения и другие противоречия, которые, в свою очередь, отразились на состоянии политической системы. «Сегодня это проявляется в том, что у нас дискуссия вроде есть, а независимо от этого действует правительство. Мы уже 25 лет функционируем в режиме «А Васька слушает да ест», — добавил Некипелов.

В своих «свидетельских показаниях» экономист, публицист Юрий Болдырев и вовсе предупреждал о том, что может настать тот день, когда никто не купит у России ни нефть, ни газ. Нынешнее грандиозное падение цен на черное золото, по его представлениям, должно стать «предупредительным звоночком». «Жизнь нас предупреждает: развернитесь. Мы должны развернуться на созидательную модель построения общества, государства и экономики не как самоцели, а как механизма материального обслуживания достижения наших общих целей», — призывал он.


«У НАС ВПЕРЕДИ ПОКА НЕТ ПЕРСПЕКТИВ РОСТА»

«Из кризиса мы выйдем, в этом я уверен. А что будет дальше? Главная угроза — войти в некую депрессию, длительную. У нас впереди пока нет перспектив роста», — печально продолжал Аузан. Сам он, также склоняясь к необходимости стратегии страны, предлагал уже сейчас определить, где у страны сильные позиции и в чем будет ее о фишка. По мнению Аузана, самое важное — люди. Он рассказал, что еще пять лет назад предлагал главе государства строить модернизацию, опираясь на преимущества человеческого капитала. «Сначала надо входить в те ниши, где есть уникальное или малосерийное производство: космос, авиация, новые направления 3D-проектирования и прочее, — предложил он свой вариант. — Если же мы хотим входить в сферу, где уже есть Китай и Германия, то нам придется совершать подвижки в образовательной политике».

Впрочем, у китайцев Россия могла бы уже научиться переходить от коротких реформ к более длинной стратегии, выходящей за пределы одной человеческой жизни. «Давайте попробуем построить длинную стратегию, — призывал экономист. — Ну и что делать, что не все из нас доживут до конечных результатов? Означает ли, что не надо делать вещи, за которые нельзя отчитаться в этом году?»

Тем временем Гринберг поинтересовался у Стросс-Кана о западном факторе развития России. «Сможем ли мы преодолеть идиотскую геополитику, которая вернулась? Мир стал опасным. В какой степени виноват Запад и мы? Как преодолеть взаимное отчуждение?» — вопрошал он.

Экс-глава МВФ на удивление, наверное, многих (все-таки вектор его слов расходился с привычными западными реляциями) признал, что в ситуации с Украиной оплошали и европейцы, и американцы. Зато по санкциям его прогноз выглядит весьма оптимистично, что опять же расходится с западными посылами. «Думаю, рано или поздно они закончатся. Думаю, уже в 2016 году будет найдено решение, потому что это не на руку никому, ни в чьих интересах. Это должно исчезнуть из политики», — надеялся Стросс-Кан.


«ПЕРВЫЙ УКАЗ: МЕНЯ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ»

Уже в заключение пленарки Гринберг предложил всем желающим составить свои наказы Владимиру Путину. Глава государства, конечно, вряд ли не то что их выполнит, но и вообще узнает о таковых, но все же экономист решил начать с себя. Причем весьма смело.

— У меня подход простой. Первый указ: меня премьер-министром. Второй: отмена всяческих налогов на любые деньги, которые идут в реальный сектор. Третий: мегапроекты, — решительно объявил Гринберг.

Его поддержал Болдырев.

— Отмена пагубных реформ в науке, образовании, здравоохранении. Второе: ответственная исполнительная власть, чтобы не было игр между добрым президентом и злым председателем правительства, и ответственный ЦБ. Третье: нам предстоит осенью избрать экономический блок расширенного правительства. Именно за социально-экономическую политику отвечает Дума, если она настоящая, а не ассимилятивная. Значит, подлинные выборы экономического блока расширенного правительства.

Тут руку поднял Колодко.

— Колодко, ты, что ли, советский... русский гражданин? — удивился Гринберг, но слово предоставил.

Польский же экономист, похоже, вообразил, что обращается напрямую к Путину.

— Надо закончить ваш четвертый срок как президента, когда российская экономика будет на основе знания, а не милитарно-промышленного и энергетического комплекса. Надо, чтобы доход людей небогатых рос быстрее, чем богатых... Надо сделать реальную реструктуризацию экономики, чтобы была диверсификация реальной экономики.

— Хорошо будет выглядеть указ: диверсифицировать русскую экономику, — усмехнулся в ответ Гринберг.

Сам он тем временем призывал всех быть настоящими гражданами, а именно: голосовать на выборах.

— Мы должны из подданных превратиться в граждан. Надо понять, что у нас много демократического пространства от ненавистной перестройки еще осталось, чтобы проявить свою гражданскую ответственность. В Австралии, например, если человек не пошел на выборы, должен заплатить 10 евро. А если второй раз не пошел, то еще более серьезная ответственность, чуть ли не уголовная. Я очень ратую за эту меру у нас, — подвел черту под первой дискуссией модератор.


«НАДО ИЗЪЯТЬ ЭТИХ РУКОТВОРЦЕВ»

Уже через полчаса на второй пленарной сессии в таком же до отказа заполненном зале, но в другом экспертном составе пытались выдать хоть какой-то позитивный сценарий для российской экономики. «По моему опыту, люди хотят видеть более активную роль государства. Люди видят огромный потенциал, но не удовлетворены и хотят перемен», — открыл обсуждение сопредседатель МЭФ и президент промышленного союза «Новое содружество» Константин Бабкин.

О том, каких перемен ждут и хотят граждане страны и какие следует провести, рассуждали уже участники панели. «Если кризис носит рукотворный характер, то надо изъять этих рукотворцев. Главный тезис: руки прочь от экономики тех, кто не умеет ей управлять, — безапелляционно заявила депутат Госдумы Оксана Дмитриева. — Что делать? Все, что делает правительство и ЦБ, нужно делать с точностью наоборот».

Это «наоборот» в словах депутата приобретало конкретный рецепт. Скажем, кредитная политика: надо давать кредит под 7 - 8%, а ключевую ставку установить на 5 - 6%. «В мировой практике масса примеров отрицательной банковской маржи. А у нас страна такой банковской маржи, которой мир не видел. Практически не найти стран с банковской маржой выше 3 процентов, у нас и 7 процентов бывает», — возмущалась Дмитриева.


Или денежная политика, которую, по мнению Дмитриевой, следует развернуть в сторону дешевого рубля. «Когда нефть дорожает, можно этот маневр осуществить, зафиксировать рубль на определенном уровне, который даст приоритет отечественному производителю», — вновь посоветовала депутат. Потом она предложила ввести мораторий на повышение налогов, но при этом индексировать на уровень инфляции пенсии и зарплаты. Госзаказ — тоже тормоз, а не стимул в представлении Дмитриевой. «Надо отказаться от тендеров по многим направлениям и перейти к госконтрактам, стабилизированным по ценам и срокам», — добавила депутат.

Еще один парламентарий — лауреат Нобелевской премии по физике, академик РАН Жорес Алферов — больше напирал на науку, ратовал за развитие высокотехнологичных секторов экономики. «Реформа науки, сделанная сверху, нанесла огромный ущерб развитию науки, — расстроенно говорил он. — Главная беда — невостребованность науки в экономике и обществе... Добиться этого можно, только меняя экономическую модель развития».


«ПОЗИТИВНЫХ СЦЕНАРИЕВ НЕТ»

Взгляд из-за бугра на этой сессии представлял норвежский экономист, основатель международного фонда «Другой канон» Эрик Райнерт. Он нашел примеры диверсификации, о которой талдычили все утро эксперты, в истории самой России — во временах Петра I и опыте Сергея Витте. Норвежец особо отметил, что идеи последнего продолжили даже пришедшие к власти большевики.

«Нужно искать разумные переходы к новым формам. У России должен быть план, — Райнерт также повторял то, о чем уже было сказано ранее. — У вас отличные результаты в птицеводстве, сельском хозяйстве. Можно нащупать положительные тенденции в экономической политике. Это не только высокие технологии, которые не создают много рабочих мест. Ее можно использовать, но это не панацея».


Бабкину после этого оставалось только констатировать: «Россия не должна стремиться походить на какую-то страну. Надо опираться на свои достижения, открытия и продукты, двигаться вперед по своему собственному пути, развивая обрабатывающие отрасли».

Все эти мечты внезапно растоптал гость с Дальнего Востока. «На сегодняшний день позитивных сценариев развития России нет», — хмуро начал председатель регионального отделения «Партии дела» в Приморском крае Всеволод Ию. После таких слов сам смысл дальнейшей дискуссии оказывался под вопросом. Однако у Всеволода Ию были свои причины для столь пессимистичных настроений. По его словам, яркий пример — отношение местной власти в Приморье к бизнесу российскому и китайскому. Если первый платит в казну за электроэнергию по завышенному тарифу — 5,53 рубля, то сосед — всего-то 1,5 рубля. Такие же неравноценные условия по займам. Как утверждал приморский лидер «Партии дела», ставка займов МСБ в России может доходить и до 50%, тогда как китайцы получают кредиты под 1,5 - 2%.


Конкретные предложения от лица крупного бизнеса выдвигал гендиректор ОАО «МХК «Еврохим» Дмитрий Стрежнев. Предприниматель уверен, что необходимо уменьшить количество административных реформ и ограничений для производителей, так как в данный момент 70% времени уходит на борьбу с административным ресурсом. «После того как в 90-х отпустили курс доллара и перестали трогать бизнес, страна зажила. По образцу этой налоговой реформы можно провести изменения сейчас», — пояснил он.

Стрежнев также призвал обеспечить прозрачный доступ к инвестициям, освободить новые компании от налогов в течение 5 лет и обязать предпринимателей выплачивать работникам высокие зарплаты. «Наше общество должно прекратить психологию иждивения, не надеяться, что всем будут что-то раздавать, а государство должно укреплять эту идеологию. Было бы неплохо, чтобы нашей стране нужны были люди, которые хорошо работают или создают рабочие места», — объяснил бизнесмен.


«НЕ НАДО ПРЕВРАЩАТЬ ВСЕ В ДЕШЕВОЕ КОМСОМОЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ»

А вот выступление Валерия Фадеева, главного редактора журнала «Эксперт» и сокоординатора либеральной платформы «Единая Россия», чуть было не сорвалось. Казалось, еще момент — и он вовсе покинет зал. Причиной тому стала подводка Бабкина к выступлению Фадеева: «Той самой партии, которая штампует законы», — с ухмылкой объявил он.

Фадеев, спокойно выдержав паузу, чтобы «ярче отреагировал зал», решил не оставлять без внимания эту шпильку в свой адрес, но мишенью избрал коммуниста Сергея Собко.

— Вы, когда обращаетесь «Дайте нам возможность», вы к кому обращаетесь?

— К народу! — радостно ответил Собко.

— У вас будет прекрасная возможность в сентябре этого года выиграть выборы в Госдуму, тогда народ даст вам шанс, если вы к народу обращаетесь.

— Если избирательная комиссия с народом согласится, — отреагировал коммунист.

Зал его одобрительно поддержал.

— Мы действительно в тяжелом положении находимся, но не надо превращать все в фарс, в дешевое комсомольское собрание, — уже серьезно говорил Фадеев.

— Это точно, — с усмешкой кивнул Собко.

— Это я к вам обращаюсь, — слова прозвучали еще более грозно.


Тем временем из зала к сцене подбежала какая-то неизвестная женщина. Что она говорила, расслышать и понять было сложно, но жестами она, очевидно, призывала не голосовать за «Единую Россию».

— Давайте про политические вопросы не будем. Давайте про экономику, про позитивные сценарии развития, — пытался помирить всех Бабкин.

Только это утихомирило даму, которая ушла на свое место, зато разгорячило зал, который галдежом и аплодисментами в адрес «господина коммуниста» загнал Фадеева в тупик.

— Константин, это партийное собрание или я могу продолжать? — главред «Эксперта» напоминал Бабкину о функциях модератора.

— Ну... коллеги, давайте перестанем, — отреагировал тот.

Наконец, Фадееву удалось рассказать о разрывах между тем, что делается на федеральном и региональном уровнях. По мнению эксперта, во многих субъектах наблюдается положительная динамика в экономике, в том числе в сельском хозяйстве. Однако позитив никак не отражается на федеральном уровне, потому что к принятию решений подпускают определенную узкую группу лиц, так сказать, элиту. «Проблема в том, что во власти остаются те, кто взял власть в начале 90-х годов. Часть из них принимает решения, другие готовят решения. Три института в России готовят решения: ВШЭ, РАНХиГС и Институт Гайдара. Остальные не подпускаются. Даже если вы, как я, представляете либеральную платформу «Единой России», — подытожил он.

Сегодня МЭФ продолжит свою работу.

Смотрите другие видео по этой теме:

МЭФ-2016