«...ВОДА И МЕДНЫЕ ТРУБЫ»

«Папа, ты видел, что трубач и играл, и одновременно дирижировал оркестром?» — спрашивала по окончании концерта маленькая девочка, которая тут же и напела папе нехитрую тему вариаций из «Венецианского карнавала» Никколо Паганини. Своим бисовым номером солист Российского национального оркестра Владислав Лаврик действительно завел оркестр и публику, которая чуть ли не стоячей овацией выпрашивала очередной фокус, на которые горазд заезжий виртуоз трубы, он же второй дирижер оркестра Михаила Плетнева.

В Москве имя Владислава Лаврика знают и по симфонической, и по современной афише. Солист и руководитель брасс-ансамбля Российского национального оркестра незаменим в самых неожиданных проектах. В частности, дирижировал, одновременно исполняя на трубе «роль» гения места Лефорта, предновогодней премьерой кантаты Петра Поспелова «Искатели жемчуга в Яузе» (2011). Дело было, как нетрудно догадаться, на сцене «Дворца на Яузе». Да и на Средней Волге этот трубач не впервые. Хотя, пожалуй, впервые в рамках одного вечера ему довелось солировать сразу в двух концертных партитурах. А сложность хотя бы в том, что сравнивать почерки Александры Пахмутовой и Рашида Калимуллина не представляется возможным.

«ТРУБНОЕ» КАК НАУКА И ЧУВСТВО

Текст Пахмутовой, Концертом для трубы с оркестром в 1956 году завершавшей аспирантуру Московской консерватории, сконструирован из всего узнаваемо рахманиновского и всего узнаваемо пахмутовского так же натурально, живо и плотно, как, собственно, будет конструироваться и все еще ненаписанное этой гранд-дамой советской музыки. Мы-то знаем, как велико ее наследие, где одинаково значимы и ритм песни «Погоня», и симфонический мелодизм вроде явленного песней «Нежность» в саундтреке к кинофильму «Три тополя на Плющихе».

В Казани пахмутовский Концерт для трубы услышали в редакции 1972 года, сделанной выдающимся трубачом Тимофеем Докшицером. Но куда важнее оказалось представить и понять, на каком природном чувстве оркестра стояло профессиональное воспитание главного в СССР «композитора-песенника». Ну и, конечно, восхититься здравостью и естественностью ее слуха, со студенческих лет искавшего в знании тембров и их комбинаций крепкую, надежную опору. Всего этого как раз не хватило Концерту для трубы и фортепиано Рашида Калимуллина, чей опус 2008 года, скорее, показался свидетельством какой-то бытийной измученности композитора, нежели профессиональным решением поставленной им для двух концертирующих инструментов задач.

Вероятно, сыграло роль первое образование Калимуллина: бывший баянист несколько противоестественно насытил партию духового инструмента — трубы — каким-то мышечным, а не дыхательным содержанием. Что касается солирующего фортепиано, то ему, похоже, просто не хватило самостоятельно тематизма. Дублируя действия оркестра, фортепиано непроизвольно выбыло за грань значения, необходимого второму «соревнующемуся» инструменту.

Впрочем, нехватку соревновательного по завершении калимуллинского опуса компенсировали громкие, прямо-таки стадионные крики «браво». Да и то сказать: на фестивале Concordia-2014 это был первый опус, созданный татарским композитором. Вопрос о том, пишут ли другие местные композиторы симфоническую музыку, как раз логично было бы задать Калимуллину по той очевидной причине, что именно он и является главой союза композиторов Татарстана.

Владислав Лаврик
Владислав Лаврик

ГРАНИЦЫ СОВРЕМЕННОСТИ

Еще два сочинения — «Просветленная ночь» Арнольда Шенберга (в оркестровой авторской версии) и Концерт для скрипки с оркестром № 2 Белы Бартока (солировал Валерий Соколов) — волей-неволей подвели нас к определению границ современной музыки, представляемой казанским фестивалем им. Софии Губайдулиной. Все-таки это музыка ХХ века и то немногое, что паровозиком пристраивается к ней из написанного в веке ХХI. Собственно, примерно так же строится курс «современной музыки» в училищах и консерваториях, где советское и современное ему зарубежное пока еще не мыслят в исторически отлежавшихся категориях, потому и называют «современным».

Дискуссия дискуссией, но стоит признать, что Казань все же не так давно в филармоническом формате потребляет того же Шенберга. Стало быть, планку качества на фестивале современной музыки в местном контексте способен задать тонус исполнения даже ранних сочинений этого нововенца. Так вот при том, что «Просветленная ночь» уже звучала на фестивале Concordia в 2011 году, нынче под управлением работающего в Мариинском театре Гавриэля Гейне она, кажется, не потеряла ни явленного уже тогда модернистского аромата, ни тембровой пластики, к слову, доставшейся Шенбергу от позднеромантической Вены.

Таким образом, в объеме исполняемого ГСО РТ, похоже, формируется нишевое пространство, которое со временем можно доукомплектовать пряными партитурами Рихарда Штрауса, неизвестными в Казани Циммерманом или музыкой шенберговых учеников — Веберна и Берга. Глядишь, и фестиваль Modern в городе, где предостаточно архитектуры одноименного стиля, «вызреет». А это значит, что произойдет селекционное уточнение «современной музыки». Следовательно, у новых татарских композиторов — местных или многочисленных зарубежных — появится желание громче заявлять о себе в рамках фестиваля Concordia.