Азат Вильданов, ИВКАЗ: «Плохой нефти нет, надо просто ее грамотно перерабатывать»

Азат Вильданов: «Для меня и моих коллег наука — не просто статьи, доклады и конференции, а воплощение наших идей» Фото: Сергей Елагин

ОБЛАГОРОДИТЬ СЕРНИСТУЮ НЕФТЬ

— Азат Фаридович, когда и для чего была создана компания «ИВКАЗ»?

— Мы создали компанию в 2006 году для того, чтобы производить катализаторы для очистки углеводородного сырья от сернистых соединений. Получению нефтепродуктов высокого качества уже тогда уделялось большое внимание — как с экологической, так и с потребительской точки зрения. Катализатор ИВКАЗ, который выпускает наша компания, получил имя от двух городов: Иваново и Казань. Ивановские ученые разработали формулу катализатора. Мы присоединились к их разработке уже как технологи.

— То, что они разработали, еще не было готово к применению?

— Нет. Это был обычный краситель, на которых, собственно, и специализировался Заволжский химзавод имени Фрунзе в Ивановской области. Оказалось, что он может быть эффективным катализатором. Но для того чтобы довести его до нужной кондиции, понадобилось несколько лет. А поскольку заводу это малотоннажное производство было не очень интересно из-за низкой рентабельности, мы были вынуждены организовать собственное производство. К 2000 году десятки установок очистки углеводородного сырья от сернистых соединений в России и за рубежом потребляли катализатор ИВКАЗ. Технологию сероочистки углеводородного сырья с его использованием разработал казанский ВНИИУС. Без собственного катализатора мы были бы вынуждены заказывать его за границей — в США или во Франции, что обходилось бы значительно дороже, и это сдерживало бы строительство установок сероочистки в России. Про санкции тогда еще не было и речи, но нам даже в то время не хотелось зависеть от зарубежных поставок. И вот в начале 2000-х годов собралась команда: ученые-синтетики из московской компании «Корхим», технологи-специалисты в области нефтехимии из ОАО «ВНИИУС» и производственники из казанской компании «Ласкрафт».

— Десять учредителей, включая целый институт, — не многовато ли?

— Случайных организаций и людей среди них нет. Каждый внес свою долю — как знания, так и финансы. Например, Евгений Воронин — специалист по процессам и аппаратам, Оскар Ахтямов — финансист. Ильдар Аслямов, который два года назад стал директором нашего завода, занимается производством и сбытом нашей продукции. Благодаря базовой подготовке на нефтяном факультете КНИТУ-КХТИ он прекрасно знает технологию сероочистки. Трудно недооценить и вклад представителей «Корхима»: они привезли в Казань оборудование для производства катализатора. Конечно, мы хотели, чтобы это дело было прибыльным. Но заработать на таком сложном продукте трудно. Это очень наукоемкое производство. Для того чтобы синтезировать катализатор, нужен с десяток наименований сырья, в том числе применяется опасный олеум, который сильнее серной кислоты. Синтез катализатора включает в себя 8 стадий. Каждая уникальна и по-своему капризна, то есть технологически это очень непростой завод. Наряду с хорошей продукцией можно получить и бракованную.

«Это был обычный краситель. Оказалось, что он может быть эффективным катализатором. Но для того чтобы довести его до нужной кондиции, понадобилось несколько лет» Фото: Сергей Елагин

— Какая роль отводится катализатору?

— Он ускоряет окисление сернистых соединений (сероводорода, меркаптанов) молекулярным водородом. Это ключевая реакция в процессах сероочистки углеводородного сырья — нефти, газов, сточных вод, вентиляционных выбросов.

— А что ваш катализатор из себя представляет?

— Это порошок темно-синего цвета. Мы производим его также в виде концентрата жидкости и разбавленной жидкости. Для очистки газов требуется жидкий катализатор, для бензина или керосина уже твердый. Бензин пропускают через активированный уголь, на который нанесен катализатор, и он уже соответствует современным нормам «Евро-4» и «Евро-5». Это очень сложная технология. Нужно еще знать, как этот катализатор применить.

— Можно элементарно его переложить?

— Конечно. Операторы могут ошибиться, особенно на морозе, недостаточно хорошо перемешать, вылить: суспензия забьет трубопроводы, и катализатор уже не дойдет до нужного места. А для вентиляционных выбросов нельзя применять жидкий катализатор: он неизбежно окажется в водоеме и повредит экологии. Мы наносим катализатор на твердую поверхность — на так называемые графитированные ткани. Затем сворачиваем их в виде рулонов и пропускаем через них вентиляционные потоки. Это наше недавнее изобретение. Оно еще не нашло широкого применения.

«Зачастую в нефти много сероводорода и меркаптанов — токсичных веществ с отвратительным запахом. Он у меркаптанов даже хуже чем у сероводорода, чей «аромат» сравним с тухлыми яйцами» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А какой катализатор предпочтителен для нефти?

— Мы поставляем его и в порошке, и в виде водного концентрата.

— От чего это зависит?

— Ну, например, поставлять в Арабские Эмираты или Иран готовый к применению катализатор, который содержит много воды, слишком накладно: большие транспортные расходы.

— Какая доля производимого катализатора уходит на экспорт?

— Около 30 процентов. Это Иран, Казахстан, Беларусь, Латвия, Литва. Потребитель нашего катализатора есть и в Голландии.

— Какова себестоимость катализатора?

— Килограмм катализатора стоит до 5 тысяч рублей, а его себестоимость составляет около 3 тысяч, или 75 процентов от стоимости, по которой мы предлагаем этот продукт потребителю. Это позволяет нам держаться на плаву, но больших дивидендов пока не приносит. Для увеличения объема продаж нужно увеличивать количество установок сероочистки, потребляющих катализатор. А это процесс не очень быстрый.

«В США ГЛУБИНА ПЕРЕРАБОТКИ НЕФТИ ПРЕВЫШАЕТ 90 ПРОЦЕНТОВ»

— Насколько финансово затратно строительство установок по вашей технологии?

— Даже самая небольшая установка, например для очистки попутного нефтяного газа, стоит как минимум 100 миллионов рублей. Это завод, состоящий из колонн, трубопроводов, насосов, оснащенных приборами автоматического управления.

— Для нефтяных и газовых компаний это, наверно, не столь ощутимо?

— Для них это приемлемо. Но есть много частных небольших компаний, которые, не вкладываясь капитально, хотят быстро получить эффект. Дай им какую-то жидкость...

— Которую можно просто залить и все?

— Именно! Такие решения у нас есть, но они не экологичны и нам не совсем нравятся. Наши технологии и катализатор направлены на то, чтобы высокосернистую нефть с плохими потребительскими свойствами облагородить, то есть сделать ее без запаха и некоррозионной для того, чтобы черное золото можно было транспортировать на большие расстояния. Например, в Казахстане — недалеко от Каспийского моря в степи огромное месторождение с очень хорошей нефтью с малым содержанием серы. Но зато в ней много сероводорода и меркаптанов — токсичных веществ с отвратительным запахом. Он у меркаптанов даже хуже, чем у сероводорода, чей «аромат» сравним с тухлыми яйцами. Для понимания: меркаптаны придают запах газу на нашей кухне.

— Но от трубы запаха-то, наверно, нет?

— Нет. Но такая нефть корродирует и может прорвать трубопровод. Утечки опасны и для здоровья человека, и для экологии. Поэтому российский ГОСТ предусматривает, что в нефти, которая подлежит транспортировке, содержание сероводорода должно быть менее пяти миллионных долей, а меркаптана — менее 20 долей на миллион весовых.

«Мощность завода «ИВКАЗ» всего 6 тонн катализатора в год. Но этим количеством мы снабжаем всю Россию» Фото предоставлено компанией «ИВКАЗ»

— ИВКАЗ решает эту проблему?

— Катализатор сам по себе не решает. С его помощью решает технология. Именно во ВНИИУСе впервые в мире была разработана технология по дезодорирующей очистке нефти от меркаптанов с использованием катализатора ИВКАЗ. Вообще, ни в Америке, ни в Европе нет такой задачи: транспортировать нефть на большие расстояния — это наша российская специфика. Например, в США более 300 НПЗ. Они добыли нефть и тут же ее переработали. В СССР было 50 НПЗ, сейчас в России их 22. Не вся нефть перерабатывается. Большая часть добытой, скажем, в Татарстане нефти транспортируется по длинному трубопроводу в Европу. В 1974 году на НовоКуйбышевском химзаводе впервые в российской практике ввели в строй установку очистки пентана от меркаптанов, построенную по технологии ВНИИУС и с использованием нашего катализатора. Это было за три-четыре года до прихода на российский рынок американской технологии.

— Чем ваша технология отличается от американской?

— Она у нас одна и та же. И катализатор того же класса, может, чуть отличается по составу. В США его производят 8 заводов. У них гораздо больше установок сероочистки, поэтому и масштабы больше. Мы бывали на американских заводах.

— И каковы впечатления?

— Глубина переработки темной нефти в светлые нефтепродукты у них, конечно, очень высокая, достигает 90 с лишним процентов. Мы в России к этому уровню только стремимся.

— А кто производит катализатор у нас?

— В промышленных масштабах только завод «ИВКАЗ» на территории «Химграда». Его мощность всего 6 тонн катализатора в год. Но этим количеством мы снабжаем всю Россию. Например, на одну установку для Куйбышевского завода нужно всего лишь 50 килограмм катализатора в год: он очень активен.

«ПЛОХОЙ НЕФТИ НЕ БЫВАЕТ»

— Татарстан много критиковали, что он гонит по трубе плохую нефть.

— Плохой нефти не бывает. У нас есть очень хорошая — девонская нефть с малым содержанием серы, есть высокосернистая. Обе нефти очень хороши, надо только уметь их грамотно перерабатывать, и такие технологии отработаны. Подтверждение тому — завод «ТАНЕКО», который закупил очень эффективные установки, способные перерабатывать высокосернистую нефть и делать из нее бензин стандарта «Евро-5». Там есть установки гидроочистки, есть установка замедленного коксования, которая увеличивает глубину переработки нефти. Мы гордимся тем, что также там задействованы. В составе новой установки замедленного коксования ТАНЕКО будет наш блок сероочистки.

— А сама «Татнефть» ваш катализатор использует?

— Конечно, использует. У нее своя специфика: нефть содержит много сероводорода, но зато в ней практически нет меркаптанов. Например, в карбоновых нефтях, добываемых НГДУ «Нурлатнефть», даже после тщательной подготовки — отделения воды и газа — количество сероводорода превышает норму, что придает нефти дурной запах и коррозионные свойства. На одной из установок «Татнефти» мы убираем сероводород практически до нуля тем же самым катализатором, но по другой технологии. Мы ее тоже сами разработали. Эта установка в Татарстане единственная.

— Периодически возникают бурные дискуссии о том, что чем дешевле нефть, тем дешевле должен быть бензин, а у нас все наоборот.

— Напротив, вполне логично, что чем дешевле нефть, тем дороже может быть бензин. Рыночная стоимость нефти и стоимость ее добычи — это разные вещи. От того что нефть на международном рынке становится дешевле, она не обходится дешевле компаниям, которые ее добывают. Россия не покупает нефть, а продает. И чем меньше поступлений от ее продажи, тем выше себестоимость в производстве нефтепродуктов. В выигрыше страны, которые покупают нефть. Например, Израиль покупает нефть по 30 долларов и радуется, что надо платить не 100 долларов, а мы в убытке. Бензин дорогой еще и потому, что его трудно получить высокого качества. Современные требования «Евро-4» и «Евро-5» требуют длинной цепочки подготовки, поэтому и его себестоимость очень высока.

«Татнефть» или ТАНЕКО порой дают нам задание, которое по-хорошему требует лет пяти изучения. Но им уже завтра нужно решение, а послезавтра — работающая установка» Фото: Сергей Елагин

— Значит, при виде подросшего ценника на АЗС вы не испытываете раздражения?

— Нет. Вообще, рост цен — это общемировая тенденция. Например, за 10 лет цены только на метро в высокоразвитой американской экономике увеличились в несколько раз: билет из Беркли в Сан-Франциско стоил 90 центов, а сейчас это уже 2 доллара...

— Какие сейчас тенденции на рынке катализаторов?

— Все заказчики перешли на жидкий катализатор.

— Чем он так привлекателен?

— Удобством: это же готовый к применению раствор. Порошок ведь сначала надо взвесить, растворить, подсчитать, сколько и куда дозировать. Очень много лишней работы для аппаратчиков. Сегодня мы выпускаем два вида жидкой продукции: концентрат — растворенный в воде продукт и готовый к применению раствор катализатора. Это не только упрощает работу операторам, но и положительно влияет на качество выпускаемой продукции. Человеческий фактор ведь никто не отменял: скажем, аппаратчик чего-то не досыпал или пересыпал, трубопровод забился. Заказчики поняли свою выгоду. Кроме того, жидкий катализатор оказался еще и активней. Его у нас покупают даже за рубежом. В прошлом году, например, были поставки в Арабские Эмираты.

— Вам это не создает сложностей?

— Напротив, уже не нужно сушить и размалывать порошок. Энергозатраты, очевидно, меньше и себестоимость на 20 процентов ниже. Кроме того, повышается культура производства хотя бы потому, что порошок не летает повсюду в воздухе и нет сильной запыленности в цехе.

— Какой у вас штат?

— Когда мы начинали, на заводе было всего три человека персонала, а сейчас около 30.

«В карбоновых нефтях, добываемых НГДУ «Нурлатнефть», даже после тщательной подготовки количество сероводорода превышает норму» Фото предоставлено компанией «ИВКАЗ»

«КОНКУРЕНЦИИ В РОССИИ У НАС НЕТ»

— Кто ваши конкуренты?

— По технологии и катализаторам конкуренции в России у нас нет, если не считать наших бывших сотрудников, которые, я считаю, поступают не совсем корректно. На Западе наши серьезные конкуренты американские компании UOP и Merichem. Они производят и катализаторы, и технологии. С Merichem мы одно время даже дружили. Ездили к ним в Хьюстон, они к нам приезжали, делали совместные рекламные проспекты, участвовали в выставках.

— Зайдя на российский рынок, они не перебили вам клиентуру?

— В некоторых случаях перебивают. Но вообще в России, конечно, чаще пользуются нашей технологией. Нам принадлежит большая доля рынка — процентов 80. Американская технология хороша, но как минимум в два раза дороже. Хотя и наша технология сейчас тоже не очень дешевая, потому что цены на металл в России приближаются к мировым. Отечественные заказчики стараются привлекать своих же исполнителей, тем более что наша технология уже апробирована и хорошо себя зарекомендовала. Как правило, тех, кто к нам обратился, мы первым делом приглашаем на действующую установку. Например, представителей компании «РИТЭК» из Москвы мы возили на Бавлинское НГДУ «Татнефти». Когда клиенты видят все это воочию, эффект совсем другой.

— Импортные технологии, наверно, в основном внедрены в компаниях с иностранным участием?

— Да. Например, второе поколение Тенгизского газоперерабатывающего завода взяло на вооружение уже американскую технологию UOP-Меrox. Видимо, необходимость лоббировать американские интересы оказалась сильнее или мы не очень активно в этом процессе участвовали.

«А сейчас в рамках гранта разрабатываем последнее поколение катализаторов» Фото: Сергей Елагин

— Соперничество жесткое? Вы его ощущаете?

— Конечно, ощущаем. Например, недавно мы проиграли в международном тендере, который объявлял московский НПЗ. Мы там участвовали совместно с итальянской компанией Foster Wheeler: в составе их большой установки находится наш блок сероочистки. Выиграли американцы.

— Но у вас же все дешевле?

— Это не всегда играет решающую роль. Иногда заводам удобнее работать с иностранцами. Надо честно признать, что, несмотря на дешевизну наших технологий, западные специалисты более продвинутые в плане маркетинга: предоставляют предпроектные документы более эффектно, чем это делаем мы. Но и мы иногда выигрываем. Например, победили в конкурсе компании ТАНЕКО, а он тоже был международным. Технологию для блока очистки сжиженных газов от сернистых соединений им разрабатывали мы. На Омском НПЗ выиграли два тендера вместе с итальянской Foster Wheeler. Теперь там появится итальянская установка по глубокой переработке нефти с российским блоком, куда мы будем поставлять технологию и катализатор — скоро там закончится проектирование установок и начнется строительство.

— Итальянцы ваши партнеры?

— Нет, просто одним из условий их участия в тендере было максимальное вовлечение в работу российских компаний. И они обратились к нам.

«Даже самая небольшая установка, например, для очистки попутного нефтяного газа, стоит как минимум 100 миллионов рублей» Фото предоставлено компанией «ИВКАЗ»

«ПРИЕХАЛИ АМЕРИКАНЦЫ. МЫ ВОСПРЯЛИ»

— Что вам помогло пережить лихие 90-е?

— Это были трудные для науки времена: институты закрывались, ученые увольнялись. Не скрою, и у нас многие сотрудники подумывали о том, чтобы заняться чем-то другим. Но мы удержались, в том числе благодаря американцам. В 1992 году они приехали к нам: «Надо помочь почистить нефть». Мы воспряли духом. Потекли контракты. У компании Chevron, которая в начале 90-х купила в Казахстане Тенгизский газоперерабатывающий завод, возникла потребность поставлять эту нефть в Европу. Разумеется, через нашу территорию. Но «Транснефть» не давала добро на транспортировку из-за высокого содержания в нефти меркаптанов. Его нужно было срочно довести до требуемых норм. Мы были единственными, кто в то время мог решить эту проблему. До сих пор на Тенгизском НПЗ две большие установки общей мощностью 16 миллионов тонн в год чистят нефть от меркантанов по нашей технологии с применением катализатора ИВКАЗ.

— А тогда это стало для вас спасением?

— Можно сказать и так. Это было время безденежья, а американцы обеспечили нас заказом.

— Они хорошо оплатили работу?

— Да, мы сразу почувствовали, что есть разница между тем, чтобы чистить газ — это стоит копейки, и нефть. За технологический регламент для проектирования установки очистки нефти от меркаптанов нам предложили 50 тысяч долларов. Мы согласились, не торгуясь. Компания Chevron еще в течение десятка лет подпитывала нас контрактами. В те времена мы часто ездили в Америку и Англию, например, на совещания по проблеме переработки нефти на Тенгизе. Сейчас тоже иногда зовут консультировать.

«В составе новой установки замедленного коксования ТАНЕКО будет наш блок сероочистки» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Контакты с Chevron у вас прекратились до санкций?

— Санкции на это никак не влияют. У нас прекрасные личные отношения со многими сотрудниками компании. Года три назад в Казани неделю гостил наш друг Стив с женой и двумя детьми из Сан-Франциско. В прошлом году уже во второй раз приезжала другая семейная пара. Они были в восторге от нашего города, видя, какие огромные перемены произошли. Мы им показали и Раифу, и Свияжск.

«ВО ВСЕМ МИРЕ ПАТЕНТ — ЭТО НЕ ПРОСТО БУМАЖКА»

— Ваша технология запатентована?

— Роспатент уже вынес положительное решение по нашему изобретению. В ближайшее время у нас будет патент. Изначальная технология тоже была запатентована. Было бы хорошо, если бы те, кто использует разработанные нами технологии и наш продукт, адекватно оценивали наш вклад. Во всем мире патент — это не просто бумажка, она оплачивается. Надо уметь не только сделать хорошую разработку, но и грамотно ее защитить, чтобы твой патент не переиграли. К сожалению, пока в нашей стране это очень распространено.

— А как же ивановские ученые?

— У них тоже есть свой патент. Мы взяли их рецепт катализатора за основу и многократно его модернизировали. Это уже третье-четвертое поколение катализаторов. А сейчас в рамках гранта, полученного в 2015 - 2016 годах от фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, разрабатываем их последнее поколение. Я один из руководителей этого исследования.

«Ученые не привыкли к большим деньгам. Работа интересная, приносит не только материальное, но и моральное удовлетворение, потому что мы осознаем, что создаем что-то полезное» Фото: Сергей Елагин

— Какого эффекта нужно достичь?

— Активность катализатора должна быть настолько высокой, чтобы потребление было минимальным. Это делается для того, чтобы уменьшить попадание кобальта, а это тяжелый металл, в сточные воды. Ведь пока он неизбежно, хотим мы этого или нет, попадает в канализацию, а затем и в водоемы.

— Финансирование достаточное?

— Мы не вправе разглашать размер гранта. Скажу только, что это не сотни и даже не десятки миллионов. Но ученые не привыкли к большим деньгам. Работа интересная, приносит не только материальное, но и моральное удовлетворение, потому что мы осознаем, что создаем что-то полезное. Вообще, мы постоянно работаем над улучшением технологий. «Татнефть» или ТАНЕКО порой дают нам задание, которое по-хорошему требует лет пяти изучения. Но им уже завтра нужно решение, а послезавтра — работающая установка. Сейчас вот возникла задача более тонкой очистки пропана и бутана. Раньше было достаточно очистить их до сотых долей на миллион, а теперь содержание серы должна быть одна доля на миллион. Такие требования предъявляются к сырью, из которого будут делать нефтехимические продукты, то есть задача усложняется.

— Если катализатор станет более эффективным, пропадет необходимость в строительстве завода?

— Одно без другого в любом случае существовать не может. Даже обычная подача катализатора в поток нефти с помощью насоса — это уже небольшая технология и минизавод. Возможно, когда-нибудь наука достигнет таких высот, когда мы сможем без всяких усилий небольшим насосом дозировать катализатор в нефть или газ и получать положительный результат. Пока это далекое будущее.

— На чем вы сейчас зарабатываете?

— На том, что продаем свои технологии. Например, получаем деньги за проект завода по использованию наших технологий, а еще за авторский надзор. Мы участвуем в пусках таких установок, сейчас как раз занимаемся этим на Пермском газоперерабатывающем заводе. Одним словом, мы работаем на нужды производства: поставляем катализатор на Астраханский НПЗ, где 30 лет назад внедрили установку по очистке сжиженных углеводородных газов, Оренбургский газоперекачивающий комплекс использует наши технологии и катализаторы. Кроме того, мы оказываем им инженерные услуги в процессе эксплуатации установок. В наших услугах нуждается завод бензинов «ТАИФ-НК»: там у нас успешно работает установка по очистке компонентов бензина. Для ТАНЕКО два года назад мы разработали технологию очистки сжиженных углеводородных газов. Она проектируется.

«Катализатор представляет собой порошок темно-синего цвета. Мы производим его также в виде концентрата жидкости и разбавленной жидкости» Фото предоставлено компанией «ИВКАЗ»

Мы работаем в основном с НПЗ. И видим, что они, несмотря на кризис, развиваются: объявляют тендеры, вкладывают средства в развитие производства. Может быть, медленно, тем не менее движение вперед идет. Пример тому тот же ТАНЕКО. В апреле этого года там введена в эксплуатацию установка по углублению переработки нефти. Как я уже говорил, в Омске строятся две крупные установки. На Куйбышевском НПЗ в июне с нашим участием была введена в строй крупная установка каталитического крекинга по получению бензина высокого класса по евростандарту с блоком очистки от меркаптанов, разработанных во ВНИИУС.

«ВОШЛИ НА КИТАЙСКИЙ РЫНОК В КАЗАХСТАНЕ»

— Какие у вас перспективы?

— Благодаря модернизации мы в этом году повысили активность катализатора на 50 процентов. Это дает нам преимущество в том числе на зарубежных рынках. Мы сейчас занимаемся там расширением сбыта катализатора.

— Это единственная возможность развить дело?

— Да. В сфере наших интересов Китай и Иран. Недавно мы побывали в Китае на выставке по экологии, рекламировали наши катализатор и технологию. На китайский рынок мы уже вошли в Казахстане. Там на месторождении Кашаган, самом крупном среди открытых в мире за последние 30 лет, наряду с компаниями из других стран работает китайская CNPC. Mы успешно провели испытания нашего катализатора на принадлежащем CNPC Жанажольском ГПЗ. Установка Merichem, которая раньше работала на американском катализаторе, с этого года потребляет наш.

«Вполне логично, что чем дешевле нефть, тем дороже может быть бензин» Фото: «БИЗНЕС Online»

В Иран американский катализатор, несмотря на жесткие санкции, тоже попадает. Мы сейчас там как раз конкурируем там с американцами. Имея нашу технологию, они должны приобретать именно наш катализатор. По крайней мере, мы на это надеемся. Мы выполнили большой проект для иранской компании Kharg Petrochemical Company. На ее газоперерабатывающем заводе на острове Харг по нашим технологиям работают три установки по очистке пропана, бутана, бензина. Мы продаем в Иран 350 килограммов катализатора в год.

Кроме того, там строятся еще две очень крупные установки по дезодорирующей очистке нефти аналогичные тем, что внедрены на Тенгизском НПЗ. Их пуск был запланирован еще на 2015 год. Ждем, что в ближайшее время это произойдет, и объем продаж нашего катализатора увеличится. Наша цель — довести производство до 10 тонн, потому что именно с этого количества начинается более-менее хорошая рентабельность. Мозерский и Новополоцкий НПЗ в Беларуси также показали, что наш катализатор эффективен и может вполне заменить американский. Установки там американские, а катализатор теперь используют уже тоже наш.

«АКАДЕМИК МАЗГАРОВ ВЗЯЛ МЕНЯ В СВОЮ КОМАНДУ»

— Расскажите о себе...

— Я профессор, работаю во ВНИИУСе с 1974 года. Заведую лабораторией сероочистки углеводородного сырья, а два года назад стал еще и заместителем директора по науке. Я здесь и кандидатскую диссертацию защищал, и докторскую.

— Ваш пример — подтверждение того, что научные разработки могут быть поставлены на коммерческие рельсы?

— Да, для меня и моих коллег наука не просто статьи, доклады и конференции, а воплощение в металле наших идей. Мы знаем, как грамотно вести технологический процесс, чтобы с меньшими затратами получить больше продукции.

«Заработать на таком сложном продукте трудно. Это очень наукоемкое производство» Фото: Сергей Елагин

— Вы в детстве предполагали, что можете стать ученым?

— В детстве еще нет. А вот в студенческие годы у меня уже проявился интерес к науке. Поступив в КХТИ, я чуть ли не с первого курса стал посещать заседания ученых советов по защите диссертаций. На четвертом курсе я стал отличником, потому что более усиленно занялся учебой. И после окончания института остался на кафедре. Проработал год. Честно говоря, было скучновато. А потом меня через знакомых нашел будущий академик Ахмет Мазгарович Мазгаров, который был командирован в Казань из Москвы после окончания аспирантуры. Он набирал команду. Мне повезло: в том же году мы с Мазгаровым участвовали во внедрении нашей первой научной разработки — технологии очистки пентана от меркаптанов на Новокуйбышевском нефтехимическом комбинате. Мне очень понравилось то, что наша идея уже через три-четыре месяца нашла воплощение.

— Вы рады такому повороту?

— Уж точно об этом не жалею. За эти 42 года, что я работаю во ВНИИУСе, мы, может, и не сильно разбогатели, но многого достигли. Сотрудники института получили несколько государственных премий РТ и РФ в области науки и техники.

— Какая вам запомнилась больше всего?

— Премия Ленинского комсомола, полученная в 1981 году. Это же всесоюзная государственная премия. В Москве в ЦК комсомола нас принимали и вручали награды известные люди нашей страны. Например, академик Евгений Велихов. Работа, за которую нам ее присудили, была на самом деле очень интересной — очистка оренбургского газа от меркаптанов. Я всегда работал в нише очистки углеводородного сырья от сероводорода и меркантанов. Это узкая специализация. Но у нее широкий спектр: тут и газы, и нефть, и сточные воды, и вентиляционные выбросы, бензин, керосин.

«Мы знаем, как грамотно вести технологический процесс, чтобы с меньшими затратами получить больше продукции» Фото предоставлено компанией «ИВКАЗ»

— Вы и авикеросин чистите?!

— В России всего одна установка по очистке авиакеросина от меркаптанов — на Ухтинском НПЗ. Это очень ответственно, ведь по каждому инциденту первым делом изучают качество авиакеросина. Сейчас мы снабжаем эту установку катализатором ИВКАЗ.

— У вас, помимо науки, время на что-то остается?

— Ну конечно. У меня есть возможность субботу-воскресенье проводить на даче, заниматься там рыбалкой или огородничеством. Делать ли грядки или строить теплицу — я все это люблю и умею делать и стараюсь научить полезному внука, которому 12 лет: пилить, строгать, забивать гвозди, косить газон. Мне 67 лет. Но пока не думаю уходить на отдых, есть планы на будущее.

— И традиционный вопрос «БИЗНЕС Online»: ваши три секрета успешного бизнеса?

— Во-первых, бизнес должен иметь под собой хороший фундамент. В нашем случае это академические научные знания. Во-вторых, он должен быть востребованным. И в-третьих, нужно собрать коллектив профессионалов. Мне кажется, нам удалось это сделать.