Греф и Патрушев обнаружили в России «масштабнейший банковский кризис»

«ЭКОНОМИКА И СОЦИАЛЬНАЯ СФЕРА СТРАНЫ ИСПЫТЫВАЮТ ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ»

War... war never changes

Ron Perlman

Вынесенная в эпиграф фраза — хорошее начало для нарратива на практически любую тему с учетом того, что конфликт в той или иной форме прочно встроен едва ли не во все виды человеческой деятельности. Особенно хорошо это видно по итогам истекшей недели с практически полным блэкаутом Крыма, терактом в Париже и официальным признанием того, что авиакатастрофа над Синайским полуостровом произошла в результате взрыва — и последовавшими за этим массированными ракетно-бомбовыми ударами (с применением аж стратегической авиации) по целям в сирийских песках. Картина в целом очень привлекает взор, соответственно, тем более внимательно стоит взглянуть на то, что осталось в тени за суровыми Ту-22М3 и Ту-95 — и там мы можем обнаружить весьма любопытную дискуссию относительно общего состояния банковского сектора Российской Федерации.

Герман Греф сделал небольшой реверанс в сторону ЦБ, помянув его тяжелую работу по очистке банковского сектора

Движение истории задал глава Сбербанка Герман Греф, который заявил, дословно: «Я могу сказать, что в целом, когда я произносил эти слова, мое представление в тот момент было значительно более пессимистичное, нежели на самом деле. Но то, что мы сейчас видим, — это, конечно же, масштабнейший банковский кризис». Этими словами он откомментировал свое же выступление 10 месяцев назад, на Гайдаровском форуме, проходившем в январе. Он также продолжил: «Фактически мы видим на сегодняшний день нулевую прибыль банковского сектора, исключая Сбербанк, просто громадный размер формирования резервов». Греф также сделал небольшой реверанс в сторону ЦБ, помянув его тяжелую работу по очистке банковского сектора. Закончил же он в минорных тонах: «Я не помню, чтобы такая ситуация с конца 1990-х была — такой ситуации не было никогда. За последние 20 лет, во всяком случае, первый, наверное, сложный такой, затяжной кризис».

Разумеется, ему ответили. Залп был сразу из двух стволов: первый зампред ЦБ Алексей Симановский авторитетно заявил, что признаков банковского кризиса в России он не наблюдает, в том же духе высказался и глава одного из крупнейших российских банков ВТБ Андрей Костин, мол, нет никакого кризиса в банковском секторе, то есть да, у кого-то проблемы с прибылью, у кого-то проблемы с достаточностью капитала, но в целом ситуация абсолютно под контролем.

Возникает закономерный вопрос: кому верить? Или же ситуация видится на самом деле одинаково и вопрос исключительно в расстановке акцентов? Или же дело, наоборот, еще сложнее? Этот вариант тоже имеет право на жизнь: Грефа, скажем так, «поддержал» секретарь совбеза РФ Николай Патрушев, заявив, что «экономика и социальная сфера страны испытывают значительное напряжение, проявляются элементы нестабильности финансовой системы»; мнение человека, близкого к Путину по линии самой власти, вмешалось в сугубо экономический междусобойчик. Соответственно, ситуацию надо рассматривать сугубо пофакторно.

Николай Патрушев: «Экономика и социальная сфера страны испытывают значительное напряжение, проявляются элементы нестабильности финансовой системы»

ДА, КТО ТАМ ХОТЕЛ ЭМИССИЮ?

Во-первых, ключевой показатель риска банковской системы — общая просрочка кредитов по физическим и юридическим лицам. В настоящий момент она составляет 2,8 трлн. рублей из 54,9 трлн. рублей размещенных средств, немногим более 5%. Это не то чтобы очень много, пороговым (выработанным эмпирически) значением здесь является 10%. С другой стороны, не радует динамика — на начало прошлого года просрочка составляла 3,5%. Кроме того, гораздо хуже выглядит ситуация с кредитованием физлиц — с 4,4% в начале прошлого года она выросла почти вдвое, до 7,9%, и маловероятно, что она в обозримом будущем как-то изменится в лучшую сторону с учетом того, что за год реальные (то есть с учетом инфляции) зарплаты граждан упали более чем на 10%.

Во-вторых, надо обратить внимание на размеры господдержки банковского сектора. За этот год правительство получило от ЦБ РФ 1 трлн. рублей в виде облигаций федерального займа (ОФЗ), которые направило в банки для целей рекапитализации таковых (нет проблем заложить ОФЗ в том же ЦБ в обмен на живую ликвидность), помимо этого ЦБ прокредитовал АСВ на 20 млрд. рублей (при этом АСВ запросило у него 110 млрд. в качестве кредита, выдав за 9 месяцев с начала года более 200 млрд. рублей возмещения вкладчикам — то есть сундуки АСВ уже давно показывают дно). Опять же, относительно размеров ВВП эта господдержка пока еще невелика, чтобы свидетельствовать о полномасштабном кризисе. С другой стороны, настораживает явная ее эмиссионная природа (да, кто там хотел эмиссию?), которая, наложившись на падение цен на нефть, провоцирует инфляцию, падение доверия к рублю и долларизацию экономики.

В-третьих, пока еще держится доверие к банковской системе как таковой. Нет ни массированной национализации банковской системы (хотя она идет, по сути, явочным порядком — уже не первый год наблюдается переток вкладов бизнеса и граждан в Сбербанк, мол, если что, его-то точно будут спасать, поскольку он too big to fail — прямо скажем, сомнительно, я отлично помню сгоревшие четверть века назад вклады с издевательской компенсацией после), ни набегов на банки — хотя, к примеру, за октябрь Альфа-банк лишился 15 млрд. рублей клиентских средств, — одни говорят о слухах о его ненадежности, другие упоминают СМС-атаку, сам же банк говорит о банальной валютной переоценке.

В-четвертых, нельзя также не отметить уровней прибыльности банковской системы в целом. Прибыль сектора была практически нулевой весь этот год, и лишь только сейчас стала как-то восстанавливаться. Обусловлено это тем, что банки стали меньше выделять средств в обязательные резервы, кроме того, пошел процесс списания безнадежных долгов, резервы по которым должны составлять 100%. Проблема здесь заключается в том, что львиная доля прибыльности всего банковского сектора (порядка трех четвертей) приходится на Сбербанк, и это куда больше доли Сбербанка на рынке. Иначе говоря, у банковской системы в целом с прибылью ситуация совсем не ахти, что чревато потерями капитала, оттоком вкладчиков, необходимостью рекапитализации и так далее и тому подобное.

В-пятых, отдельно следует сказать о ситуации с Внешэкономбанком (ВЭБ). Стоит отметить, что, несмотря на буквосочетание «банк» в названии, данная структура — формально — банком не является, ВЭБ зарегистрирован как госкорпорация развития. Работала структура очень хорошо, тщательно и системно (да, кто там хотел госкорпораций как двигателей развития страны?), в результате чего сейчас ребром стоит вопрос о ее докапитализации ни много ни мало на 1,5 трлн. рублей посредством тех же самых ОФЗ, а то долгов больно много и активы плохого качества. Размер же предполагаемой докапитализации ВЭБ (той же самой эмиссионной природы) уже сравним с бюджетным дефицитом этого года (предполагается, что он составит 2,2 трлн. рублей). Останавливает то, что такая эмиссия совершенно явно будет являться пожарным актом, что отразится на рейтингах страны, деловом климате, доверии и так далее, при этом банкротство ВЭБ, если его допустят, будет иметь последствия просто катастрофические. Не могу также не отметить и олимпийского спокойствия ЦБ относительно потенциально вменяемого ему эмиссионного акта (да, кто там хотел подчиненности ЦБ правительству?), особенно дополненного усердным выполнением аж четырех (за этот год) наказов Путина «не палить резервы».

За этот год правительство получило от ЦБ РФ 1 трлн. рублей в виде облигаций федерального займа

НЕПРИЯТНОСТЬ В ТОМ, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ВСЕ ЭТО БАНТИКИ

Неприятность в том, что на самом деле все это бантики. Ключевую роль относительно ситуации с банковским сектором страны играют два фундаментальных соображения, и если с первым из них все в целом хорошо и правильно, то со вторым ничего сделать, увы, нельзя.

Первое заключается в том, что критическая важность банковской системы прямо и однозначно осознается ЦБ, правительством и президентом. Коллапс банковской системы безжалостно убивает всю хозяйственную жизнь любой сколько-нибудь развитой страны, и Россия не является здесь исключением. Сложные системы производства товаров и логистики мгновенно дезинтегрируются, а население, особенно не имеющее сбережений, могущих служить для обмена, вынуждено переходить на подножный корм со всеми вытекающими социальными последствиями вроде роста преступности с одной стороны и формирования полубандитских блошиных рынков, где процветает бартерная торговля с другой. Недавняя история знает образец этого — это Аргентина рубежа веков, на год-полтора жизнь там превратилась в сущий ад, не особо отличавшийся от гротеска из недавно нашумевшего «Безумного Макса». Более того, поддержка банковской системы является в принципе более критичной, нежели поддержка предприятий, какими бы значимыми и заслуженными они ни были, потому как без банковской системы, точнее, без привязанного к ней удобного механизма проведения платежей всем предприятиям придется переходить на бартер со всеми его издержками.

Второе же соображение состоит в том, что все меры по работе с банковским сектором имеют внятный смысл только при более-менее стабильных внешних условиях.

Пример этого был буквально три недели назад в Казахстане. Недавно я описывал ситуацию в этой стране, рассматривал проводимые реформы, в том числе проект создания офшора, и оценил это все как вполне разумные и грамотные действия. Проблема в том, что этого мало, и в данном случае это выразилось в произведенной Нурсултаном Назарбаевым замене руководителя казахского ЦБ, мол, предыдущий недостаточно хорошо работает, тенге в плохом состоянии, отток капитала, спад кредитования, многие пользуются рублями... Увы и ах, российская экономика крупнее и стабильнее казахской (особо отмечу, при структурной схожести и зависимости от экспорта углеводородов), и доверия к ней и к российскому рублю больше, чем к тенге. Дело, однако, в том, что в аналогичной ситуации находится и рубль по отношению к американскому доллару, и в случае падения цены на нефть (о чем недавно писалось), высоковероятном неснижении квот ОПЕК по итогам заседания 4 декабря и, не исключено, повышения ставки ФРС в середине декабря мы вновь получим привет, аналогичный прошлогоднему — с паникой, резкими скачками курса, набегами на банки, экстренными мерами со ставкой и вливанием ликвидности и так далее и тому подобное.

Но деваться в целом некуда, приходится работать с тем, что есть.

War... war never changes.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции