Николай Бурляев: «Я знаю, что на казанском кинофестивале очень следят за нравственностью»

- Николай Петрович, каким образом к вам попало предложение приехать в Казань и сняться в фильме «Заступница»?

- Мне просто позвонили и предложили эту работу в фильме Алексея Барыкина.

- Вы не удивились?

- Я уже ничему не удивляюсь. Я старый киноактер, перед кинокамерой с 1954 года. Это моя работа. Просто последние годы я отказываюсь от практически всех предложений. За 18 лет я принял всего несколько – сыграл Иешуа Га-Ноцри в «Мастере и Маргарите» у Юрия Кары, эпизод в «Адмирале», там небольшая роль императора Николая Второго, и снялся у Натальи Бондарчук – сыграл Тютчева в фильме об этом поэте и Александра Толстого в ленте о Гоголе. Все.

- Почему вы отказываетесь от киноролей, в чем причина?

- Причин несколько. Во-первых, после фильма «Лермонтов», который я поставил как режиссер, я начал утрачивать интерес к актерской профессии. Я вырос из этих «актерских штанишек», они мне не интересны, мне больше никому и ничего не надо доказывать. Я не хочу участвовать в этом омерзительном рыночном кинопроцессе и считаю его отвратительным. Искусство, культура и рынок – эти вещи несовместны. Они кажутся особенно несовместными на фоне людей, с которыми мне довелось работать и дружить, – это Андрей Тарковский, Николай Мордвинов и другие великие актеры и режиссеры. Второе – это то, что я всегда критически относился к актерской профессии.

- Даже будучи актером?

- Даже будучи актером, и даже после «Иванова детства», попав в театр имени Моссовета, где моими партнерами были Николай Мордвинов, Вера Марецкая, Любовь Орлова, Ростислав Плятт, где работал прекрасный режиссер Юрий Завадский. Я театр очень любил, но даже в раннем возрасте, мальчишкой, я не разделял мнение тех актеров, которые говорили, что хотели бы всю жизнь отдать подмосткам и умереть на сцене. Театральный мир для меня всегда был мал, я понимал, что мне надо быть в кино, где охват не 500 человек, сидящих в зале, а миллионы. И я хотел уже в те годы быть режиссером, эта мечта зародилась в 1959 году, когда я попал в руки к Андрону Кончаловскому и увидел, как он прекрасно работает. И я шел к этой цели. А сейчас я особенно критически отношусь к актерской профессии, я был против, чтобы дети мои стали актерами. Дочь не послушалась, пошла в ГИТИС, и теперь она артистка театра имени Маяковского.

«КОМУ НУЖНЫ НЕРЫНОЧНЫЕ ФИЛЬМЫ?»

- Многие актеры говорят то, что сейчас сказали вы. Но в режиссерской профессии вы более свободны, вам не нужно снимать рыночные фильмы.

- А кому сейчас нужны нерыночные фильмы? Кто будет их показывать? Империя «Каро» и иже с ней? Кто возьмет такие ленты? Да никто! Хотя, скорее всего, мне придется вернуться в профессию и поставить еще один фильм. Но об этом пока рано говорить.

- Вы не снимаете фильмы и не снимаетесь в кино, чем же вы занимаетесь?

- Очень многим. У меня есть «Золотой витязь». Я никогда не думал, что буду заниматься чем-то подобным. Я человек необщественный, замкнутый, келейный, заикающийся - и был брошен Господом на передовую, и 21 год назад создал кинофорум «Золотой витязь». И за 21 год я провел 48 полномасштабных форумов – в кино, в театре, в музыке. Почетный председатель музыкального кинофорума, например, - наш выдающийся дирижер Владимир Федосеев. Три года назад появился литературный славянский форум под председательством выдающегося русского писателя Валентина Распутина. Появился изобразительный форум под почетным председательством выдающегося живописца Александра Шилова.

- А почему не Ильи Глазунова?

- Это был мой выбор.

- Как работают ваши форумы?

- Они работают в формате полномасштабных. Например, первый форум мы открывали в Манеже, там были представлены 4500 полотен школы академика Николая Андреяки. На открытие пришли около 5 тысяч человек, играл симфонический оркестр.

«ДЕЛИТЬ ФИЛЬМЫ ПО КОНФЕССИЯМ ЗАКОНОМЕРНО»

- У нас в Казани уже несколько лет проходит фестиваль мусульманского кино. Как вы полагаете, насколько правомерно делить кино на мусульманское и христианское?

- В принципе, я думаю, что это закономерно. У славян есть свои традиции, у мусульман - свои. Эти традиции не должны умирать, их надо продолжать. Такие фестивали как раз и очищают экран, этот разнузданный наш кинопроцесс. Девиз нашего православного кинофорума: «За нравственные идеалы, за возвышение души человека». Знаю, что подобный нравственный девиз есть и на форуме в Казани. Я знаю, что на казанском кинофестивале очень следят за нравственностью.

- В отборочный совет с этого года после скандала с порнозвездой вошел ученый-исламовед.

- И это правильно.

- А у вас никогда не было желания приехать на фестиваль в Казань?

- Я очень редко езжу на фестивали, потому что очень занят. Например, в прошлом году я за год провел 9 полномасштабных форумов. Сейчас у меня одновременно идут три форума, я из Казани приеду и попаду на подведение итогов. Поэтому просто практически невозможно еще куда-то успевать. Однажды меня приглашали на фестиваль в Казань, но я был очень занят. Если пригласят еще раз и буду свободен – приеду с удовольствием. Мне интересно, что делают братья-мусульмане.

- И все-таки православное кино – это кино, где показывают православные обряды или что-то другое?

- Православное кино – это не то, где показывают обряды, это немного утомляет, много мы этого видим. По сути, православное кино, то есть христиански-нравственное, было и в советские времена. Христианскими художниками были и партийные режиссеры, например Николай Довженко, Сергей Бондарчук, Василий Шукшин. И даже беспартийный Андрей Тарковский. Для меня такое кино, к какой бы конфессии оно ни принадлежало, - это попытка небесных норм жизни на экране. Почему Тарковский для многих стал режиссером номер один? Только мне лично об этом говорили Анджей Вайда, Кшиштов Занусси, Эмир Кустурица, Бернардо Бертолуччи и многие другие. Кустурица мне сказал, что для того, чтобы понять, что такое режиссура, он тысячи раз прокручивал новеллу «Колокол» из «Андрея Рублева». Так почему Андрей Тарковский, проживший жизнь в тоталитарном атеистическом режиме, стал проводником неба? Если анализировать магию его фильмов, мы поймем, что он этим небесным проводником и был. Интуитивно.

«ТАРКОВСКИЙ МЕНЯ ПОДХВАТИЛ»

- Вы попали к Тарковскому еще ребенком и наверняка формировались под вилянием Андрея Арсеньевича. Полагаю, что влияние было сильнейшим.

- Он не формировал, а подхватил то, что было во мне. Мне было 14 лет, Андрею – 28. И я, мальчишка, увидел идущий от Андрея небесный отблеск. Передо мной был реальный человек, но его глаза, его душа, они были где-то там.

- Тарковский был верующим человеком?

- Верующим, интуитивно знавшим Бога. Такое чудо бывает, когда человек слышит Бога, потому что все мы часть Творца, и если будем прислушиваться к себе, Бога мы услышим. Просто мы не прислушиваемся к себе, мы проходим мимо. Так вот Тарковский интуитивно знал Бога. Я всегда говорил, что он был верующим человеком, меня об этом часто спрашивали журналисты после «Андрея Рублева». Но я не мог это доказать. Чем доказать? Тем, что он повесил мне мой крест на «Рублеве»? Так это был крест из реквизита. Я ждал, что будут доказательства, и они пришли, это было уже после того, как Андрей покинул этот мир. Проводили в Доме кино вечер памяти Тарковского, и мне предложили прочесть фрагмент из его дневника. Каждый из актеров, игравших у Тарковского, читал что-то из его дневников. Я неохотно шел туда, потому что я вообще неохотно хожу туда, где критики мне что-то про моего Андрея объясняют. Да что они о нем знают, эти «сторожа у гроба мертвой правды»? Что они могут поведать мне о моем любимом друге и учителе? Я пошел без желания. Мне дали текст, я читаю его и нахожу подтверждение. Цитирую недословно, но суть такая: «Боже, чувствую приближение Твое, чувствую руку Твою на затылке моем. И только тяжесть грехов моих не дает мне творить Твою волю. Верую, Господи, хочу видеть людей и мир такими, как Ты их создал. Верую, Господи, помоги мне и прости».

- Это, конечно, стопроцентное доказательство.

- И уходя из жизни, я это уже потом узнал, он сделал практически последнюю запись, когда ему уже сказали, что он уходит. И вот такая запись: «Утром – такая радость. И не потому, что солнышко в окошке, а потому, что я чувствую приближение Господа».

«ПОЛОЖЕНИЕ В КУЛЬТУРЕ КАТАСТРОФИЧЕСКОЕ»

- Как вы трактуете нынешнее состояние кинематографа, что с ним происходит?

- Я как член нового общественного совета при министерстве культуры России считаю, что положение катастрофическое. Хотя рыночники довольны. Они понастроили кинотеатры на американские деньги, они гонят их продукцию, и наш кинопрокат стал отделением американского. Положение со всей культурой катастрофическое, потому что культура и рынок - понятия несовместимые. Это я объяснял всем министрам, и Михаилу Швыдкому, и Александру Авдееву. Я говорил, что у нас иные задачи.

Нам надо поднимать дух нашего народа, потому что нам передавать Россию нашим детям. Какой мы ее передадим при такой культуре – чудовищной, рыночной? Но это все не от министра зависит, потому что министры – они поставлены на время и должны выполнять политическую волю. А политическая воля как раз недальновидная: нельзя делать деньги на культуре. Бюджет министерства культуры должен быть равен бюджету министерства обороны. Потому что культура – это оборона души. Потеряем душу – для кого будут все эти инновации, модернизации, ими воспользуются духовные мутанты. Их приход предсказывало радио «Свобода» когда только началась перестройка. Цитирую: «Цель перестройки в том, чтобы приблизить русских к западным стандартам, в том, чтобы произошла мутация русского духа. Нужно русских выбить из традиций». Получилось у них? Получается, и успешно. При помощи государства. Нужно менять государственную культурную политику. А ведь ее вообще нет в стране! Если власти думают, что она есть, то они ошибаются. Это антикультурная политика. Как говорил мне Швыдкой, отставки которого я добивался многие годы: «Должны цвести все цветы». Я отвечал на это: «Сорняки не должны цвести!» Почему государство поддерживает всю эту грязь, все эти фильмы о голубых и розовых, эту патологию?

- Вы состоите в какой-либо политической партии?

- Ни в какой партии я никогда в жизни не состоял и состоять не буду! У меня одна «партия» - Господа Бога.

- Ваша вера, она когда к вам пришла?

- Вера дается нам при рождении, когда Господь дает нам душу, отделяя от Себя частичку энергии. Он надеется, что пройдет время, и мы вернем ему это с утроенной силой. А мы, идя по жизненному пути, часто отдаем эту энергию сатане, и он ее получает. И Господь умаляется, как ни парадоксально, Он от нас зависит. От людей. Это удивительно, но я помню момент своего рождения, я помню приход в этот мир, помню этот новый гул, мелькание предметов. В раннем возрасте я уже знал всю свою жизнь, знал, что жизнь предстоит длинная, что многого предстоит добиться. К вере я шел последовательно, был крещен в младенчестве, но был и пионером, и комсомольцем, не носил крест, был далек от церкви. Но потом потихонечку, после фильма «Андрей Рублев», после встречи с Саввой Ямщиковым, другом моим, стал идти к вере. Ямщиков привез меня в Псково-Печерский монастырь, там был архимандрит Алипий, который стал моим первым духовником. Но особенно просветленно и со знанием я стал жить только последний год. Я не умом почувствовал, что есть Бог, а душой. Умом Его понять невозможно, а душа – она часть Божья. Бог у нас один, а мы в разных конфессиях все делим Его. А Он смотрит на нас сожалением: «Дети мои, для этого ли Я создал вас?» Он дал нам волю – или к Нему, или к дьяволу.

- У казанского фильма «Заступница» есть шансы попасть на ваш форум?

- Конечно, есть. Я поэтому и откликнулся на предложение режиссера, потому что увидел здесь родное, то, что и мне нужно, и людям нужно.