Анна Федорова: «В Казани лучше купят постер, чем картину»

- Анна, у вас открывается выставка в доме-музее Василия Аксенова с довольно-таки необычным названием – «Благовещение». Прочему вы ее так назвали?

- Я ожидала такой вопрос. Я несколько лет иду к этой теме, и у меня уже набралось некоторое количество работ. Тема Благовещения – она очень светлая, очень добрая, к ней рано или поздно подходишь. Думаю, что Благовещение в той или иной форме есть у всех художников. Недавно я обратила внимание, что у меня набралось много работ, связанных с темой Благовещения, почему бы не сделать выставку? Мне кажется, зрителям это будет интересно, не все знают историю Христа, святой Марии, архангела Гавриила. Для кого-то это будет в новинку. В наш бешеный век суматохи нам не хватает искренности, любви, тишины. Не хватает надежды. Для меня Благовещение – благая весть о Спасителе, которую услышала Мария – это как глоток свежего воздуха.

- А почему у вас в творчестве такая любовь к библейской теме, эти мотивы часто встречаются в ваших полотнах.

- Я – верующий человек. Больше бы я не хотела об этом ничего говорить. Это для меня очень личное.

- Сейчас, когда вы показывали мне картины, которые будут представлены на выставке, вы демонстрировали хорошее знание Библии. Вы ее специально изучали?

- Когда пишу картину, любую картину, я изучаю все, что связано с сюжетом. Новый завет, например, я весь прочла. Когда начинаешь писать новую картину, надо если уж не точно знать все, что связано с сюжетом, то чувствовать на уровне интуиции. И быть искренним. Любой ложный шаг будет виден на картине.

«ОСНОВНЫЕ ТРАТЫ – ВСТАВИТЬ КАРТИНУ В РАМУ»

- Как часто вы делаете свои персональные выставки?

- Очень редко, к сожалению.

- С чем это связано?

- Для этого нужно много хороших работ. Бывает так: написал одну работу и доволен. А потом три-четыре работы неудачные. Закрашиваешь их или убираешь подальше. А потом снова идут такие, что показать не стыдно. Для того, чтобы делать персональную выставку, надо много сил – и душевных, и физических. Писать картины, стихи, романы – это все требует колоссального напряжения. Но я очень люблю таких людей. Это в чем-то подвиг, работать творчески. Вот мы читаем стихи, нам они нравятся, и мы не всегда представляем какой мучительный труд стоит за каждым хорошим стихотворением. Ведь поэт не встает утром с мыслью: а не написать ли мне стихотворение? Так же и художник… Не каждый день возможно работать, к работе надо прийти, что-то пропустить через себя.

- Персональная выставка в Казани, она требует от художника каких-то денежных вложений?

- Здесь, в доме Аксенова, я ничего не плачу за аренду. А траты… Картины надо вставить в рамы, на это уходят определенные средства. А вообще с домом Аксенова вышло так. Здесь до меня была выставка художника Архиреева, я очень люблю его работы. И мне так захотелось здесь выставиться! В первый раз я увидела работы Геннадий Архиреева в галерее «Эбиволь» - это было открытие! Он писал на оргалите, который обычно ругают художники. Но у него это так хорошо получалось, у него чувство тона было невероятное.

«РЕАЛЬНОСТИ В МОИХ РАБОТАХ МАЛОВАТО»

- Анна, ваши картины – они не бытовые. Они – вне времени. Вы специально уходите от сегодняшнего дня?

- Не так уж я отхожу от реальности. Например, если я пишу натюрморт – это же реальные предметы. Впрочем, согласна, реальности, сегодняшнего дня в моих работах немного.

- Вам неинтересно то, что происходит за окном?

- То, что сейчас происходит в нашей реальности, меня несколько даже расстраивает. Художник, он ведь преломляет реальность, то, что на полотнах, это ведь не все из головы выдумано, это тоже преломленная реальность.

- Как я знаю, вы окончили Казанское художественное училище. Как складывается жизнь художника в провинции?

- Мы получаем здесь хорошее образование. Я очередной раз хочу похвалить училище, которое мне столько дало! Я – ученица Ольги Гильмутдиновой, которой не устаю признаваться в любви, это невероятнейший педагог. Если поставить перед собой цель, внимательно слушать все, что говорят педагоги, присматриваться и присушиваться, наблюдать, то профессией овладеваешь, стать художником реально. А дальше – свободное плавание.

- И что происходит с выпускниками?

- Многие уезжают в Москву и Питер, едут заграницу. Там возможности для реализации, так считается, больше. Но меня это никогда не интересовало. Мне это не нужно, я получила определенные знания и теперь развиваюсь сама. Или не развиваюсь. Но это уже мои проблемы. В искусстве надо пробиваться в одиночку, никакой учитель больше того, что он дал, уже не даст.

«В КАЗАНИ ПРОДАВАТЬ РАБОТЫ СЛОЖНО»

- Где проще пробиться художнику: в Казани или в Москве?

- Не знаю… Мне в Москве не нравится, там скучно и суетно, мне нравится в Казани.

- А продавать работы в Казани сложно?

- Конечно, сложно! Но так в любом городе, в любой стране. Но художник не должен ставить перед собой цель продавать картины.

- Тогда на что же он будет жить?

- Это сложный вопрос…

- Вот вы делаете выставку, у вас есть желание, чтобы работы с нее купили?

- Конечно! Но верить в то, что работы, выставленные в музее, продадутся, это, по-моему, глупо. Есть галерея, с которой я работаю постоянно, туда после выставки я отнесу работы. Вот там продать их реально. Там специальные люди, арт-дилеры, занимаются продажами. У меня есть свои покупатели.

- В чем залог успеха в продажах?

- Не надо пытаться угодить покупателю и идти у него на поводу. Угождать надо только собственной совести. В этом случае рано или поздно находится покупатель. Не могу сказать, что мои работы не продаются.

«МИНИМАЛЬНАЯ ЦЕНА НА МОИ РАБОТЫ – ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ»

- Какой уровень цен на работы вы держите?

- Минимальная цена на мои работы десять тысяч. Хотела бы сказать, что сто тысяч, но… Максимальная пока - тридцать тысяч. Вообще же хорошие картины должны стоить намного дороже. В Москве цены выше. Иногда там совсем нестоящие картины продают за баснословные деньги, хотя картина этого может и не стоить. Хороших работ, увы, мало.

- В Москве бурная жизнь в галереях, как на ваш взгляд, в Казани арт-рынок сформирован?

- В Казани арт-рынка нет. Многие считают, что лучше и дешевле, чем картину, купить постер. Зачем покупать картину, когда можно вырезать из журнала репродукцию и вставить в рамочку? В провинции, в отличии от Москвы, у людей нет лишних денег, и осуждать их, что они не покупают картины, я не могу. Для бюджетников покупать картины, как они считают, глупо, не нужно. Не факт, что если бы я получала зарплату бюджетника, то покупала бы картины. Это подвиг, если человек чувствует в себе необходимость купить картину. Для этого надо обладать необходимым культурным багажом. Но есть такие люди, слава Богу, они ходят в театр, ходят в консерваторию, а не лежат на кровати и не слушают диски.

«ЛЮДИ ПРОСТО ВЫЖИВАЮТ, ИМ НЕ ДО КАРТИН»

- Картина – это роскошь?

- Роскошь. А в наше суетное время люди просто выживают. Кстати, и в Москве не очень-то покупают картины. Покупают у тех, кто пробился и сделал имя. А кто-то, может быть, пишет в темном чулане, он в тысячу раз талантливее, но его имя неизвестно, не на слуху, и его не будут покупать. Так было во все времена, импрессионистов, например, тоже не покупали. А сейчас их купить невозможно – такие цены. Но я не думаю о продаже работ, для меня главное, чтобы картины писались. А все эти продажи – это журавль в небе.

- В Казани проще продать работу самой или через галерею?

- Через галерею. Экономятся силы и время, я никогда даже не спрашиваю, кто купил мою работу. Продалась и продалась.

- Не проще ли писать не такие философские работы, как ваши, а банальные пейзажи, как их называют ваши коллеги – «пейжики»?

- Мне это неинтересно, мне надо, чтобы картина меня «завела». Чтобы она вела со мной сложный диалог, иначе мне скучно становится, ну просто невозможно, тоска зеленая. Мне надо загадку, тайну, чтобы я ее отгадывала, пусть не отгадаю, но будет хотя бы попытка. Писать пейзажи ради денег я не буду, ни в коем случае. Я никого из коллег не осуждаю, но я так не смогу.

«НА ЗАКАЗ НИКОГДА НЕ ПИШУ»

- Вы пишете на заказ?

- Нет, вообще ничего не пишу. У меня это было в самом начале моей работы, и это было очень печально. Это было сразу после училища, мне очень были нужны деньги. Вернуться потом к тому, ради чего ты вообще начал заниматься живописью, это очень сложно. Обратной дороги, по-моему, может и не быть. Ван Гог говорил, что искусство – вещь ревнивая, оно не прощает измен. Или ты идешь по этой дороге, или сворачиваешь. Третьего не дано.

- Сколько часов в день вы работаете?

- На этот вопрос нельзя ответить однозначно. Художник работает 24 часа в сутки, но не обязательно все это время он стоит с кисточкой в руках. Можно не писать месяц, но ты при этом работаешь. Как губка впитываешь. Недавно возле своего дома, на территории детского садика, увидела белую лошадь. И – неожиданно – родился триптих о Христе, где есть и белая лошадь, стоящая рядом с Ним, с Младенцем, и волхвы, и ангелы, и Гефсиманский сад. А толчок – белая лошадь. А я всего лишь банально шла в ЖЭУ со счетами и увидела эту изумительную лошадь. И все! Родился триптих. Надо прислушиваться к этим знакам, которые дает жизнь. Я люблю слушать, делать заметки, наброски. Потом все это во что-то собирается.

«СОЮЗ ХУДОЖНИКОВ ДАЛ МНЕ «КОРОЧКИ»

- У вас есть мастерская?

- Нет, я работаю дома, так мне комфортнее. В этом году я вступила в союз художников России, так что мастерская не проблема, но мне ее не надо.

- А что дает сейчас вступление в союз?

- Мне дали «корочки», могу по ним бесплатно ходить в музеи. Или прихожу в ЖЭУ и меня спрашиваю: вы кто? «Я – член союза художников», - отвечаю. О, так вы художница! И начинают помогать. Так что польза от союза есть.